Двести тысяч золотом - стр. 9
Руднев шагал тяжело. Одолевали мрачные мысли: куда их ведут, долго ли еще тащиться под палящим солнцем и, главное, что их ждет впереди?..
Постепенно поднялись в гору, подошли к перевалу. Отсюда дорога вела вниз, в тесную долину. И тут стало ясно, кого обстреливал самолет: в долине стояло несколько крытых повозок, рядом лежали убитые люди и лошади. Около одной из телег суетился человек в синем халате. Заметив появившийся на пригорке отряд, он кинулся прочь – встреча с незнакомцами таила опасность.
– Стой! – поспешно срывая с плеча винтовку, заорал Фын. – Стой!
Бухнул выстрел. Но – то ли бандит был плохим стрелком, то ли кляча не вовремя дернулась под ним, то ли расстояние оказалось великовато – пуля прошла стороной. Человек успел юркнуть под повозку и ящерицей пополз к большим камням.
Сыпля проклятиями, Фын ударил каблуками лошадь, и она перешла на рысь. Подгоняемые солдатом пленники поспешили следом.
Около каравана Фын быстро спешился и ножом располосовал полог первой повозки. Издав торжествующий крик, он начал вытаскивать товары. На землю полетели рулоны ткани и тюки выделанных кож. Солдат, закинув винтовку за спину, немедленно присоединился к нему. Тем временем пленные опустились на корточки и застыли, словно происходящее их не касалось.
Руднев подошел к той повозке, где минуту назад суетился неизвестный в синем халате, и устало сел, привалившись спиной к грязному колесу. Быть может, пока конвоиры заняты грабежом каравана, ему удастся незаметно перетереть стягивающую запястья веревку? Только бы освободить руки, а там уж как повезет. Надо действовать, а не ждать, пока Фын вспомнит о нем и осуществит угрозы!
И вдруг Саша услышал слабый стон.
– Кто здесь? – донеслось из повозки.
Спрашивал мужчина. По-китайски, но с заметным акцентом. Моментально вскочив, Руднев заглянул под полог – европеец!.. Сквозь полумрак проступило бледное, покрытое бисеринками пота лицо. Волосы – длинные, с сильной проседью – слиплись от крови. На голубой рубахе расплылось большое бурое пятно. «Пуля в груди, и голову задело», – наметанным глазом определил Саша.
– Христианин? – увидев белого, по-английски свистящим шепотом спросил раненый.
– Да, но я вряд ли смогу вам помочь, – ответил Руднев, тоже по-английски.
– На этом свете мне уже никто не поможет, – скривил губы незнакомец. Закрыв глаза, он часто и тяжело задышал. Его испачканные кровью пальцы беспокойно шевелились.
– Ты еще здесь? – не открывая глаз, спросил умирающий. Саша не сомневался, что душа его вскоре покинет бренное тело: в свое время он достаточно насмотрелся на раненых.
– Здесь.
– Обещай выполнить мою просьбу… Последнюю… Похорони меня по христианскому обычаю, прочитай заупокойную молитву и поставь на могиле крест… Я грешник, большой грешник… Помолись за меня, слышишь?.. Быть может, Всевышний тогда смилостивится.
– Обещаю, – сказал Саша, не желая расстраивать умирающего. – Все сделаю, как вы хотите.
– А я за это оставлю тебе наследство. – Раненый открыл воспаленные глаза и впился взглядом в лицо русского. – Ты получишь двести тысяч баксов золотом, не считая всяких бумажек. Слышишь? Двести тысяч долларов золотом.
«Бредит», – подумал Руднев, сожалея, что у него связаны руки и он ничем не может облегчить страдания умирающего.
– Чего это тут болтают про золото?