Дверь - стр. 4

Миха дремал на волне расслабления, сытый, удовлетворенный. А потом взыграли естественные потребности, и он неохотно заворочался, приходя в себя. Не глядя, поискал рукой Юльку, но наткнулся лишь на остывшую подушку. Открыл глаза.

Юли в постели не было.

Ничего не понимая с полусна, Миха проморгался, на секунду допустив мысль, что Юля на самом деле не переехала к нему, что это был лишь сон. Но тело приятно ломило от недавнего оргазма, а опухшие от жадных укусов-поцелуев губы все еще немного ныли.

Он нащупал пол ногами и поковылял к туалету, решив разбираться с проблемами по мере их поступления. Юля наверняка либо тоже в туалете, либо принимает душ (но тогда почему узкая полоска света из-под двери ванной не освещает коридор?), или же сидит на кухне, пьет горячий чай маленькими глоточками? В полной темноте и одиночестве, да.

Миха лениво прислушался к журчанию в унитазе, стряхнул капельки мочи, как вдруг до его слуха донеслось странное поскрипывание, потом звук, будто что-то упало. Покрываясь мурашками, Миха окончательно проснулся, поспешно включил свет и огляделся, все больше паникуя.

– Юля? – неуверенно позвал он.

Юля не отзывалась. Непонятный звук усилился. Миха поспешил в его сторону. Подкрался к двери пустовавшей комнаты, в которой намеревался сделать ремонт, и замер.

В полутьме вырисовывались неясные очертания чужого присутствия. Обдало странным холодом. Волосы на ногах встопорщились. Гусиная кожа цепко обхватила тело.

– Юля?..

Юля двигалась резко и отрывисто. Стояла у стены и… и рисовала огромную дверь.

Миха словно в трансе нащупал выключатель. Щелкнул тумблер, и он сощурился от яркого света трех стоваттных ламп. Ужаснулся. Нарисованные двери были повсюду.

Неровные прямоугольники – большие, в рост, маленькие калиточки; небрежные круги с характерным отверстием для ключа посередине; полукружия арок с острыми пиками по внешнему ободу… Под окном аккуратно расставлены пять баночек с красками, еще одну Юлька держала в руках. Эти краски Миха знал – были в ассортименте магазина, где он работал. Быстросохнущие, без запаха.

Юля быстрыми легкими штрихами рисовала какие-то закорючки вокруг последней двери – большой, сделанной черной краской поверх старых цветастых обоев.

Как долго она тут? Что она делает?

– Юля! – Миха кинулся к ней. – Ты что, блин, делаешь?!

Девушка повернулась к нему. Глаза ее были закрыты, но двигалась она уверенно. Мягко обошла Миху – словно сквозняком мимо плеча скользнула, – поставила какой-то иероглиф на небольшую дверь, нарисованную синей краской. Быстро, небрежно, словно не она – та самая скрупулезная и аккуратная Юленька Дворцова, которую Миха прекрасно знал. Со скрежетом возвестили о двух ночи старые часы со сломанной кукушкой в углу комнаты, где помимо них было еще полно старья, которое Миха намеревался чутка подлатать да музею предложить. Юля замерла, вытянулась стрункой. Миха тоже замер. Он больно кусал язык, вспотев от переживаний, – вспомнил предупреждения Дарьи Сергеевны, ее слова.

Юлю нельзя будить – вцепился он в эту мысль и заставил себя стоять на месте, хотя сердце гремело внутри, сжимаясь и призывая к действиям.

Это ненормально! Вставать посреди ночи и с закрытыми глазами что-то рисовать! Что за чертовщина?! И что теперь с комнатой делать?!