Две жены Тамира - стр. 23
Видно, что Марьям-апа здесь, как свояченица и совершенно не боится хозяев. А может, приходится родственницей хозяевам дома, кто знает. Но женщина мне нравится и, надеюсь, с ней в будущем поладим.
Кратко поглядываю за сладкой парочкой. Дания с усердием продолжает обхаживать Тамира, но тот равнодушно благодарит женушку и принимается есть. Я также приступаю к ужину. В помещении только и слышно позвякивание столовых приборов, никто больше не решается заговорить. Когда приходит время пить чай, Марьям и Дания начинают суетиться. Чувствую за собой неловкость и тоже стараюсь помочь, хотя бы прибрать ненужную посуду со стола. Но Марьям-апа меня останавливает и просит оставаться на месте.
По обычаям татар невестка должна летать и порхать в доме мужа, оберегая и создавая домашний очаг. Вот этим самым и занимается Дания. Ею очень даже горжусь, если действительно все делает искренне, и от всей души.
Но, а что насчет меня: чувствую ли угрызение совести? Не знаю. Наверно. Я, вообще-то, не собираюсь впечатлить жильцов этого дома своей покорностью, правильностью и кротостью. Но червячок совести грызет, что кто-то ухаживает и убирает за мной, когда я и сама могу.
Закончив с ужином, возвращаюсь в свою комнату. За столом так и продолжалась неловкая обстановка. И чтобы прекратить это мучение, постаралась быстрее уйти. Потому что не переставала чувствовать на себе взгляд Тамира. Моя левая щека горела, будто он прикасался пальцами. Хотелось отряхнуть назойливое явление, но стойко продолжала делать вид будто не замечаю.
Такое нездоровое внимание меня перепугало не на шутку, из-за этого я сбежала, сверкая пятками. Теперь сидя в комнате, прислушиваюсь к каждому шороху снаружи и трясусь от страха, что вот-вот зайдет мой новоиспеченный муж.
Устав трястись, переодеваюсь в ночную пижаму, выключаю свет и ныряю под одеяло, укрывшись с головой.
С неспокойным сердцем лежу, боясь пошевелиться. Каждый раздавшийся звук за дверью выбивает из моих легких воздух и становится тяжело дышать. Как же я боюсь появления "мужа" — от тахикардии до трясучки. В какой-то момент мой организм устает испытывать стресс, и я начинаю проваливаться в забытье.
Резкий, громкий звук врывается в сознание, заставив испуганно вздрогнуть и судорожно вздохнуть. Вскакиваю и натыкаюсь на темный взгляд Тамира.
Сердце уходит в пятки, я как напуганный зверек съёживаюсь в комок, прижимая колени к груди.
— Мне... это... — мой голос дрожит от волнения, — мне нельзя. У меня женские дни, — впиваюсь в лицо стоящего мужчины, высматривая реакцию на сказанное. Приходится импровизировать на ходу, придумывая отговорку.
Совершенно не стыдно произносить такие интимные подробности моего организма, главное — немедленно избавиться от нежеланного посетителя.
Тамир стоит недалеко от кровати, сложив руки в карманы и нескрываемым интересом, разглядывает меня — завернувшуюся в одеяло. Вскидывает одну бровь, а уголок рта тянется вверх в подобии ухмылки. И это злит, я ничего смешного не произнесла. Прекрасно же видит в каком сейчас состоянии — готова упасть в обморок от страха. А ему, значит, забавно.
— Мне это никогда не мешало, — хрипловатым низким голосом произносит лениво, чуть растягивая слова. С лица Тамира так и не сходит надменная усмешка.