Две сказочные истории для детей - стр. 10
– Прилепа, – сказал Миловзор. – Мы должны расстаться. Навсегда.
– Ты больше меня не любишь? – испугалась Прилепа.
– Глупости, – сказал Миловзор.
– Что в этом глупого? – сказала Прилепа.
– Если приходиться расстаться, да ещё навсегда, то больше не имеет значения, любишь или не любишь, – пустился в философию Миловзор. – Ведь тогда всё пройдёт, как будто ничего и не было.
– Ты меня прогоняешь? – сказал Прилепа.
– О боже, – заорал Миловзор. – Сколько раз повторять тебе одно и то же?
Прилепа расплакалась.
– Что я такого сделала? – рыдала она. – Это потому, что я иногда говорю лишнее?
В этот момент Миловзору больше всего на свете захотелось обнять её и погладить по голове. Вместо этого он сказал:
– Ты хочешь, наконец, услышать, почему я так решил?
Прилепа кивнула.
– Всё равно скажи, – сказала Прилепа.
– Что ж, – сдался измученный Миловзор. – Так я и знал.
И он исполнил её желание, поведав обо всём.
– Мне грозит страшная опасность. И если ты останешься со мной, я втяну тебя в это дело, и ты тоже окажешься в опасности. Вот почему ты должна меня покинуть.
– Пусть я не смогу тебе помочь, – захныкала Прилепа. – Но почему ты прогоняешь меня навсегда? Я могла бы вернуться к тебе потом.
– Чёрт возьми, – сказал Миловзор, – Разве непонятно, что ты мне помешаешь?
– Непонятно, – сказала Прилепа.
– Но я не могу думать одновременно о своём опасном деле и о тебе! – вышел из себя Миловзор. – Случись что со мной, ты будешь переживать, а это мне помешает. Поэтому отстань от меня.
– Не буду я переживать, ни чуточки, – сказала Прилепа и вытерла слёзы, капавшие на нос. – Кто будет переживать из-за такого дурака?
– Погоди, – сказал Миловзор. – Ты куда?
– Я ухожу, – сказала Прилепа. – Принятое решение особому обсуждению не подлежит, так ведь?
Она выбежала за дверь, но потом всё-таки вернулась.
– Кстати, какая опасность тебе угрожает?
– Тебя это больше не касается, вот и радуйся, – сказал Миловзор.
– Вот я и радуюсь, что ты меня больше не касаешься, – сказала Прилепа и хлопнула черепком с такой силой, что с краёв Цветочного горшка посыпались глиняные крошки.
– Уфф! – сказал сам себе Миловзор. – Обошлось. Я думал, будет хуже. Конечно, она рассердилась. Но на то она и девчонка, чтобы немного разозлиться.
Прилепа быстро вернулась в своё гнездо и собрала пожитки. У неё было пять пар трусиков, она перевязала их лентой, приколола к ней бант, вылезла из гнезда и зашагала по направлению к выходу из сада.
Солнце светило во-всю. На фоне бледно-голубого неба отлично смотрелись высокие августовские штокрозы, их толстые стебли были усыпаны бесчисленными цветами, похожими на пёстрые уши.
– А, Прилепа! Сегодня есть de bon matin? – окликнула её с ветки Французская белка. – Какой погода! Formidable, admirable, beaucoup de soliel, ты понимать?
– Доброе утро, Французская белка! – крикнула в ответ Прилепа.
На другой ветке сидела ещё одна белка.
– Хэлло, Прилепа, – закричала она. – Isn’t it a beautiful morning?
– Доброе утро, Английская белка! – отозвалась Прилепа.
Конечно, затем она прошла мимо Огородной белки, и та поздоровалась: «Привет!», а Прилепа ответила: «Доброе утро!»
Из какой-то щели посреди садовой дорожки пробился кусочек моха, сам собой отодвинулся в сторону, и наружу фонтаном посыпался песок, и всё сыпался и сыпался, пока не получилась целая куча. Из кучи показался длинный чёрный нос, и, наконец, по пояс высунулся Крот.