Две королевы - стр. 87
Трокмортон оказался в затруднительном положении. Инструкции требовали от него убедить Марию ратифицировать договор – это было условием его возвращения в Лондон. Поэтому он решился на рискованный шаг, пойдя на открытый разговор с королевой. Отговорка Марии, что она должна получить одобрение лордов, прежде чем ратифицировать договор, сказал он, просто смешна. Ведь те самые лорды и составляли договор. На что Мария, увидев смену вектора в диалоге, тут же возразила, заметив, что в этом мире все меняется: «Когда я окажусь среди них, тогда и выясню, придерживаются ли они своего прежнего мнения».
Такой ответ не устраивал Трокмортона. Ситуация ухудшилась, когда в Лондон прибыл д’Уазель с просьбой об охранной грамоте. Подобные документы безо всяких препятствий выдавались дипломатам, но Елизавета наотрез отказалась гарантировать Марии и ее спутникам безопасный проезд по территории страны, пока шотландская королева не ратифицирует договор. На прямой вопрос, когда это произойдет, д’Уазель отвечать отказался, и это вызвало скандал.
После столкновения с д’Уазелем Елизавета последовала совету Сесила и 14 июля высказала свое мнение Трокмортону: если Мария откажется от претензий на престол, прежде чем покинет Францию, а также ратифицирует договор, как того требовала статья об исполнении, ее могут признать наследницей Елизаветы. Только в этом случае она может направляться в Шотландию через Дувр, а также возможно будет организовать беседу двух королев, которая, как сухо напомнили д’Уазелю, должна быть «дружеской встречей» для подтверждения «мира».
В это время Сесил переписывался с Мейтландом, но их видение ситуации было слишком разным. Если Мейтланд пытался «увлечь» Марию в сторону компромисса с Англией и настаивал, что она может стать наследницей Елизаветы без ратификации договора, то Сесил требовал от нее не только отказа от претензий, но и ратификации.
В сущности, Сесил блокировал шотландский план, отвергая любую сделку без ратификации. Более того, такое поведение Сесила выдало его тайную мысль, когда, согласившись, что Мария будет признана наследницей Елизаветы, он вдруг прибавил: «Господь пошлет нашей госпоже мужа, а посредством него и сына, и мы можем надеяться, что у наших потомков родится наследник мужского пола».
Эти слова явно указывали, что даже если бы удалось достигнуть согласия, Сесил намерен сделать все, что в его силах, чтобы убедить Елизавету выйти замуж и родить детей, тем самым навсегда исключив Марию из числа претендентов на английский престол. «Этот вопрос, – заключил он, – слишком велик для слабых людей и слишком глубок для простых; Ее королевское Величество знает о нем. И на этом я закончу».
20 июля в Сен-Жермене Мария завершила прощальное турне по Франции. В ее честь был организован трехдневный праздник, на котором Ронсар по-прежнему восхвалял «красу и славу наших дней, укрощающую королей и народы».
Она уехала из Сен-Жермена 25 июля и в сопровождении дядей и многочисленной свиты направилась на север к портовым городам на побережье Ла-Манша. Чтобы сбить со следа английских шпионов, о месте и времени прибытия распространялась ложная информация. Тактика оказалась настолько успешной, что когда в последний момент Елизавета смягчилась и все-таки подписала охранную грамоту, документ не смогли доставить Марии. Никто не знал, где находится ее кортеж, и королеве Шотландии пришлось путешествовать без него.