Двадцатый год. Книга первая - стр. 23
– Сладкое, Варя, я тоже люблю. Лучше синица в руках.
– Что и требовалось доказать. И вообще, я для вас слишком мягкая и добрая. Вам требуется другая, пожестче. Чтобы не баловала.
Поэт вздохнул.
– Пожестче у меня уже есть.
* * *
Идти к синеастам было недалеко. Штаб-квартира в виде комнаты режиссера Генералова размещалась за Маросейкой, в Космодамианском переулке, подле лютеранского собора, в доме общества купеческих приказчиков. Переулок все еще сохранял реакционное название, в соборе со шпилем совершались по-прежнему службы, но в расположенном рядом доходном доме поменялся контингент жильцов. Большинство приказчиков, обезработев, испарилось. Вместо них появилось несколько коммун, в их числе – режиссер Генералов с коллегами. Одним из коллег был съемщик Ерошенко, не рискнувший признаться Барбаре, что ведет ее если не прямо к себе, то по крайней мере в свой дом.
Собравшиеся в просторной комнате режиссера особенного внимания на вошедшую Басю не обратили. Были слишком увлечены дискуссией. Бася и Ерошенко скромно сели на табуретки в углу.
Толстоватый мужчина в бордовой блузе, стоявший посередине комнаты, небрежно кивнул им обоим и яростно продолжил спор.
– Ваш Кулеш – сопляк! Что он может понимать в искусстве? Чистой воды ханжонковщина, хоть сегодня в белый Крым. На месте Луначарского я бы гнал его к чертям, а не давал заказы на агиткартины.
Нападки на неведомого Кулеша были приняты не всеми.
– Не кипятись, Геннадий.
– В самом деле. Лева дело делает.
Толстый человек кипятился по-прежнему.
– Кому не нравлюсь я, пускай отчаливает к Левчику. Только как бы потом не пожалеть.
– Никто не собирается отчаливать, – спокойно заметил мужчина лет, быть может, сорока. – У Кулеша своя бригада, а у нас своя.
– То-то, – проворчал, остывая, толстяк. – У меня своя. Привет, Ерошенко. Кого привел?
– Привет, Генералов. Своих.
Бася заметила – Костин ответ Генералову понравился не очень, чем осталась, скорее, довольна, поскольку Генералов не очень-то понравился ей. Ерошенко представил свою спутницу обществу, и Бася любезно улыбнулась всем находившимся в комнате – трем женщинам (не конкуренткам), и четырем мужчинам (двое вполне ничего).
Генералов цепким режиссерским взглядом впился в ладную фигурку историка Франции, переводчицы и спортсменки.
– Интересуетесь кинематографом, товарищ Котвицкая? Или больше киносъемщиками?
Одна из дам, лет двадцати пяти, хихикнула. Другая, совсем еще девчонка, взглянув на Басю, непроизвольно подправила осанку. Самая старшая, за тридцать, насмешливо качнула головой. Бася решила не врать.
– Пока что больше съемщиками, товарищ Генералов. Но при известных обстоятельствах кинематограф тоже может быть мне интересен.
Трое мужчин и женщина постарше поглядели на Басю с любопытством. Интерес Генералова, напротив, угас, к удовлетворению обеих младших дам. Режиссер присел, закинул ногу на ногу и предложил вернуться к повестке заседания. «С этим вашим Кулешом мы только зря теряем время».
Повестка насчитывала два пункта. Организация хроникальной киносъемки в освобожденном от деникинских полчищ Киеве, съемка бойцов и командиров Юго-Западного фронта и, самое главное, постановка агитационной кинодрамы там же. Что-нибудь про борьбу с наймитами Антанты. Сюжет предлагалось придумать самим, в новейшем американском стиле, с фронтовыми эпизодами и драками. Выезжать предстояло через неделю, до Киева ехать на новом агитпоезде им. Карла Либкнехта, после Киева – чем придется.