Двадцать лет спустя, или Призрак Майдана. Мои встречи с Лениным - стр. 3

Праздник гудел, разворачивался в своей злой, беспощадной гулянке. То здесь, то там возникали ссоры, пьяные драки. Кто-то рвался на штурм чего-то, кто-то пытался что-то защищать. И все орали.

Люську он нашел в пивной. Длинная, тощая шатенка действовала возбуждающе своей показной сексуальностью, длинными ногами, сохранившей еще форму грудью. Сторговались быстро, вышли из пивной, оставив пацана там.

– Куда?, – спросила Люська

– На пеньки наверное, куда всегда ходят то с майдана? Не впервой же.

Привязался алкаш,

– Друг, давай поделимся?

– Чем?

– Да Люськой же! Ты же много не сможешь, а ей все равно с кем, так чеж платеж-то пропадать будет? – резонно, как ему казалось, заметил алкаш

– Пшел вон!, – и пьяньчугу сдуло, пошел искать другую жертву.

Пеньки, известное место увеселения на майдане, располагались неподалеку. Место ничем примечательным не отличалось, так, десяток спиленных деревьев, три-четыре палатки для гостей побогаче. А для простых – пеньки. Вот тут располагайтесь и удовлетворяйте свои сексуальные потребности. Все по закону, за умеренную плату.

Завалил Люську на пенек. Залез сверху. Пыхтя и дыша перегаром задрал на ней грязную вышиванку. И замер, притих пораженный увиденным. Люська носила белье!

Не каждая, далеко не каждая в Киеве может позволить себе такую почти забытую роскошь. А на Люське были трусики. Пусть не новые, пусть доставшиеся ей по наследству, но это было белье. И это возбуждало еще сильнее. Ритмично выполняя свою миссию, он пытался доставить Люське за свою же плату максимальное наслаждение, пытался казаться необычным в своих фантазиях в отпущенные ему сроки, пытался поразить ее своей выдумкой, найти отклик в ее чавкающей душе.

Люська лежала на пеньке и молча разглядывала упаковку колготок, вчитываясь в незнакомые слова на иностранном языке.

– Ну? спросил он проститутку

– Что, ну? – не поняла она

– Ну, как? – напрашивался он на комплимент, достойную оценку своих действий.

– Ну, как карандаш в стакане, – ответила Люська, одернула вышиванку и отправилась обратно в пивную.

Единственный поезд, который раз в неделю отправляется на запад страны с Центрального вокзала Киева опаздывал на 8 часов. Объясняли или неготовностью паровоза, или отсутствием угля, или просто ничем не объясняли. Но все же состав подали. Народ дружно кинулся штурмовать вагоны. Его с пацаном места были в единственном, престижном, плацкарте. Вагон далеко не новый, с прохудившейся крышей, провалившемся туалетом и полками в купе из стуганых досок – в такой вагон надо еще суметь попасть. Он сумел, сунув в кассе два куска мыла, бульонные кубики и 100 евро. А удостоверение участника майдана кассирша посоветовала ему запихать в жопу и не махать им, а то вообще билетов не будет. Он ехал к матери, вез показать ей внука, и, по возможности оставить с ней. Наверное в сельской местности жизнь полегче чем в столице, там парню будет лучше, чем мыкаться по пьяным общежитиям ветеранов.

Поезд медленно двигался на запад Украины. Паровоз пыхтел, тужился, пускал клубы пара, скрипел, но все же тнул состав из восьми вагонов. Картина за окном надо сказать, оптимизма не прибавляла. Сначала вдоль полотна дороги тянулись поля подсолнечника. Нынешний бренд Украины – ее подсолнечное масло, которое она поставляет в ЕС. Национальная гордость страны. Далее начались пустые земли. Когда-то и здесь были поля. Но вот теперь весь плодородный слой чернозема срезали бульдозерами, грузили в вагоны и отправляли в Европу. Картина за окном надо сказать, оптимизма не прибавляла. Желто-оранжевая, выжженная земля по обе стороны железнодорожных путей и до самого горизонта, высохшие стволы деревьев – это следы добычи сланцевого газа. Отравленная навсегда местность. Ни речушки, ни зеленого кустика. А вот на подьезде к какой-то станции пастух гонит стадо. Тощие скелеты коров, быков… такой же тощий и пьяный пастух. Станция, бабки-торговки штурмуют вагоны. Чего только не предлагают. Вот и куры, и утки и гуси, вот и сало, яйца, молоко. Проводница битой отгоняет торговок, поясняет пассажирам,