Двадцать лет спустя - стр. 42
– Не упустите! – раздался громкий голос.
– Нет, монсеньор! Будьте покойны.
Д’Артаньян решил, что пора заговорить и ему.
– Эй, слушайте, – сказал он со своим гасконским акцентом, – чего вы хотите? Что вам надо?
– Узнаешь сейчас! – взревели всадники хором.
– Стойте! Стойте! – закричал тот, которого назвали монсеньором. – Стойте, говорят вам, это не его голос!
– То-то! – сказал д’Артаньян. – Что тут, в Нуази, все перебесились, что ли? Но берегитесь, предупреждаю вас; первому, кто приблизится на длину моей шпаги, – а она у меня длинная, – я распорю брюхо.
Предводитель подъехал к нему.
– Что вы тут делаете? – спросил он надменным голосом, привыкшим повелевать.
– А вы? – спросил д’Артаньян.
– Повежливее, не то вас проучат как следует! Если я вам себя и не называю, то все же требую, чтобы вы были почтительны к моему сану.
– Вы боитесь назвать себя, потому что командуете разбойничьей шайкой, – сказал д’Артаньян, – но мне, мирно путешествующему со своим лакеем, нет никаких причин скрывать свое имя.
– Ладно, ладно! Кто вы?
– Я назову вам себя, чтобы вы знали, где найти меня, сударь, принц или монсеньор, как вас там зовут, – ответил гасконец, не желавший, чтоб думали, будто он испугался угрозы. – Знаете вы д’Артаньяна?
– Лейтенанта королевских мушкетеров? – спросил голос.
– Этого самого!
– Конечно знаю.
– Ну так вы, верно, слышали, что у него крепкая рука и острая шпага?
– Вы господин д’Артаньян?
– Я!
– Значит, вы приехали сюда защищать его?
– Его… Кого его?..
– Того, кого мы ищем.
– Я думал попасть в Нуази, а попал, кажется, в царство загадок, – сказал д’Артаньян.
– Отвечайте же, – сказал тот же надменный голос, – вы его ожидали здесь под окнами? Вы приехали в Нуази, чтобы защищать его?
– Я никого не жду, – сказал д’Артаньян, начиная терять терпение, – и никого не собираюсь защищать, кроме самого себя; но уж себя-то, предупреждаю вас, буду защищать не шутя.
– Хорошо, – сказал голос, – ступайте отсюда, очистите нам место.
– Уйти отсюда? – сказал д’Артаньян, планы которого нарушались этим приказанием. – Не так-то это легко: я изнемогаю от усталости, и моя лошадь тоже; разве что вы предложите мне ужин и ночлег поблизости.
– Мошенник!
– Эй, сударь, осторожнее в выражениях, прошу вас, потому что если вы скажете еще словечко в этом роде, то, будь вы маркиз, герцог, принц или король, я вам вколочу ваши слова обратно в глотку, слышите!
– Ну, ну, – сказал предводитель, – невозможно ошибиться, сразу слышно, что говорит гасконец, и значит, не тот, кого мы ищем. На этот раз не удалось! Едем! Мы с вами еще встретимся, господин д’Артаньян, – заключил предводитель, возвышая голос.
– Да, но уже не при таких удобных для вас обстоятельствах, – сказал насмешливо гасконец. – Быть может, это будет средь белого дня и вы будете один.
– Ладно, ладно! – сказал голос. – В дорогу, господа!
И отряд всадников, ворча и ругаясь, исчез в темноте, повернув в сторону Парижа.
Д’Артаньян и Планше стояли еще некоторое время настороже; но так как шум все удалялся, они вложили шпаги в ножны.
– Видишь, дурень, – спокойно обратился д’Артаньян к Планше, – они вовсе не до нас добирались.
– А до кого же тогда? – спросил Планше.
– Ей-ей, не знаю! Да и какое мне дело? У меня другая забота: попасть в монастырь к иезуитам. Ну, на коней, и постучимся к ним! Будь что будет, не съедят же они нас, черт побери!