Два убийства на вилле «Нескучная жизнь» - стр. 3

Словом, нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.

После того как меня выгнали из театра, я с полгода не мог найти работу, мотался по утренникам, подрабатывал гидом. И тут кто-то мне сказал, что в детском театре одной замечательной республики требуется актер на роль говорящего верблюда. И я поехал туда с творческим интересом, потому как верблюдов до этого играть мне не приходилось.

Там мне не повезло с первого же дня. Точнее, с первого утра.

Я остановился в гостинице «Голубой источник». Название красивое – «Голубой источник», а в душе воды ни голубой, ни зеленой. Это у Чацкого «с корабля – на бал», а у меня – с поезда – в баню. «Городские центральные бани» – звучит красиво. А на поверку – нечто вроде помывочного пункта для рядового и сержантского состава срочной службы. Народу – раз-два и обчелся. Поплескался в душе, помыл голову в шайке. Не заметил, как остался один. Выхожу в раздевалку. А там сюрприз: вещички мои – тю-тю. И в бане никого. Прыгаю, как папуас у костра, соображаю, что дальше делать. И потом на выход.

День. Оживленная улица. Особого внимания на меня не обращали. Но безучастных не было.

Я спросил у прохожего, приличного на вид человека в костюме и галстуке:

– Не подскажете, как мне пройти до отделения милиции?

Он оглядел меня с головы до ног и сказал:

– Не стоит вам по этому поводу беспокоиться. Они сами вас найдут.

И точно, пяти минут не прошло, как они явились, на мотоцикле с коляской. Меня усадили в коляску и повезли в отделение. Там я предстал перед дежурным, которым оказалась лейтенант, молодая особа лет двадцати пяти. Осмотрев меня сверху донизу, она сказала:

– Первый раз вижу такого хулигана.

И при этом хихикала.

Появился майор. Увидев меня, он спросил дежурную:

– Зачем он разделся?

– Таким его привезли.

– К нам голых не привозят.

Я объяснил майору, что со мной приключилось и почему я разгуливал голым по улице. Он сказал, что сочувствует мне, однако помочь ничем не может, ибо у него нет ничего, во что меня одеть. Кроме того, я нарушил общественный порядок и надо составить протокол. А для того чтобы составить протокол, нужно опросить работников бани.

– Но его надо одеть, – настаивала лейтенант.

– Надо, – согласился майор.

Меня отправили в обезьянник, а сами начали куда-то звонить. Потом появилась лейтенант и весело заявила:

– Сейчас тебя отвезут в тюрьму.

– За что? – начал я было протестовать.

– Там тебя оденут, а за что – потом придумают.

Я пытался возмущаться, но майор меня успокоил:

– Лучше в тюрьму, чем в психушку. Из тюрьмы ты хоть когда-нибудь да выйдешь.

Потом два милиционера вывели меня на улицу, усадили в «раковую шейку» и повезли в тюрьму.

Там меня долго водили по коридорам, пока не засунули в комнату без окон. Конвоировавший меня сержант сказал, чтобы я ждал. Через полчаса сержант вернулся и вручил мне трусы, майку, штаны и рубашку, последние когда-то, вероятно, составляли спортивный костюм.

– А подойдет? – нагло спросил я.

– Тебе теперь все подойдет, – и протянул пару сильно поношенных кедов.

– А носки? – спросил я.

– Обойдешься без носков.

Кеды оказались в самый раз.

– А теперь в камеру.

Камерой была комната метров на десять, по стенам три двухъярусных кровати, в центре стол, на окошке решетка. Сидевший за столом интеллигентного вида субъект вопросительно посмотрел на меня. Я поздоровался.