Два сына одного отца - стр. 7

Беркутов закрыл дверь кабинета и стал спускаться на первый этаж.

«Черт, забыл мобильник на столе!» – Разброд и шатание в мыслях в последнее время пугали Беркутова. «Идем к старческому маразму быстрыми шагами», – пришла в голову неутешительная мысль.

Дорога до Лесинок оказалась неожиданно ровной и широкой. Беркутов не ездил по этой трассе вот уж несколько лет и был приятно удивлен, что ее за это время отремонтировали и расширили. Большегрузные машины ехали в крайнем ряду, не мешая нетерпеливым легковушкам мчаться по своей полосе. У поворота на Лесинки стоял новенький указатель. Коттеджный поселок «Лесное». Беркутов свернул с трассы. Проехав мимо заболоченного озерца, он увидел забор, выкрашенный голубой краской. «От этого участка третьи ворота», – вспомнил он объяснения своей новой знакомой. Притормозив, он вышел из машины.

– Черт, и где тут дача? – спросил он вслух, глядя на густые заросли за оградой. В его понимании дачей назывались шесть соток с чисто прополотыми грядками и с конурой из подручного материала, где можно укрыться от дождя и палящего солнца.

– Я, конечно, не черт, но вам отвечу: моя дача – прямо перед вашим любопытным носом, – раздался откуда-то из кустов малины насмешливый голос.

Беркутов оторопел. Только сейчас он заметил женщину в пестром сарафане с корзинкой в руках. Пока он гадал, может ли эта дачница быть матерью Марины, та уже отперла калитку, еле заметную среди высокой травы.

– Вы уверены, что вам нужно к нам?

– Не уверен.

– Тогда попытайтесь объяснить, что вы делаете около моих владений.

– Мне нужна Галина Голованова.

– Так это я.

Спокойная уверенность в себе сбивали Беркутова с толку. Одна на заросшем участке, лицом к лицу с незнакомым мужиком весьма сомнительного вида, так Беркутов подумал сам о себе, и никакого страха. «Может быть, в доме еще кто-то есть, муж там или еще кто», – оправдал он для себя ее беспечность.

– Садитесь, рассказывайте, – Галина жестом показала на скамейку с высокой спинкой. Тень от огромного, не меньше метра в обхвате, дуба закрывала ее и как будто наспех сколоченный стол. Беркутов послушно опустился на сиденье.

– Что рассказывать? – немного тупо спросил он. У него было чувство, какого он не испытывал и в принципе не мог испытать в жизни. Он чувствовал себя преступником на допросе, лихорадочно соображавшим, что можно говорить, а что нет.

– Вы что, боитесь?

Он боится! Не она, один на один с незваным гостем, а он, обстрелянный и простреленный местами майор.

– Это как?

Галина неопределенно пожала плечами. Ее поздний посетитель, как ей показалось, был явно не в себе. «Я еще пока могу ввести в шоковое состояние», – невесело подумала она. После смерти мужа интерес ко второй половине человечества резко пропал, и она думала, что навсегда.

– Не хочу показаться невежливой, но, может быть, вы перестанете на меня так неприлично пялиться и скажете наконец, зачем я вам понадобилась и кто вы вообще такой?

– Я пялюсь? Вот что, дамочка, у вас какая-то мания величия, что ли, не знаю. А я из прокуратуры, майор Беркутов, и пришел, точнее, приехал из города, чтобы сообщить вам о том, что случилось с вашей дочерью, а вы тут! – Беркутов вдруг прикусил язык, вспомнив предупреждение Марины быть аккуратней в словах. «Кретин!» – успел подумать он. Все, что произошло дальше, потом вспоминал, восстанавливая в памяти поминутно. Лицо Галины, до этого такое живое, в одно мгновение превратилось в застывшую маску неопределенного цвета. Перед Беркутовым неподвижно сидела немолодая женщина со смертельной тоской в глазах. Не ужас, а какая-то покорность услышать самое страшное, готовность принять любые плохие вести, не заплакать, не показать слабость – вот что было в ее напряженной позе. Вдруг она встала и отвернулась от Беркутова.