Два сводных Мороза - стр. 5

Я вся горю и сгораю в огне.

Никогда бы не подумала, что двое будут ласкать меня одновременно. Нравится ли мне это на самом деле, или виски дурит голову, привыкшую думать более-менее рационально?

Для меня эти касания, как разряды грома, как снег на голову, как удар по оголённым нервам. Запрокинув голову, прикрываю глаза, стонаю так громко, как только позволяет помеха в ротике. Слюнка капает с шарика на грудь, но я не могу её остановить. В горле настолько пересохло, что я глотнула бы ещё виски, если рядом не окажется воды.

Мужчины зажимают меня с двух сторон, вжимаясь бёдрами. Я отчётливо ощущаю их упирающиеся орудия, пламенное дыхание, горячие руки. Они побывали уже везде. На бёдрах, ножках, груди, шее, ключицах, лице, руках. Но ещё не были там… И я прекрасно знаю, как они этого хотят.

Сквозь тихо играющую музыку, которую я уже не слышу, пробивается трель. Я мычу, стараясь обратить внимание братиков на себя.

Голубоглазый замечает мои метания и отвлекается, отходя за телефоном. Второй всё ещё прижимается ко мне, обжигая воздухом шею, гладит грудь, спрятанную за тканью платья и кружевного лифчика. Только это не мешает ухмыляющемуся пройдохе найти твёрдый торчащий сосочек.

Он аккуратно сжимает и крутит вершинку груди, позволяя мне насладится ощущением мужской власти над моим телом. От испытываемых терзаний я сама прижимаюсь попой к его паху, а ручками прикасаюсь к жёсткому прессу.

Хочется получить больше, когда я понимаю, что не хочу терпеть этих пыток в одежде. Извиваясь, жмусь к мужчине, и он понимает меня. Карие глаза останавливаются на моей попе, и парень с лёгкостью задирает платье.

Смущение и стыд накатывают на меня, ведь я тоже желаю этого. Также сильно, как он, хотя знаю, что эти двое — мои братья.

В помутнённом сознании вдруг возникает мысль о том, что другой брат мельтешит где-то на фоне, когда до ушей вдруг доносится:

— Тёть Рит, вы не волнуйтесь, примем её по высшему разряду. Вы же знаете, какие мы. Ведь так? — голубоглазый подходит ближе и прижимается ко мне спереди, одной рукой приобнимая за талию.

Боже, это же мама!

И эта мысль придаёт мне какой-то трезвости рассудка. Краснея, отталкиваю обоих и, пятясь назад, падаю в кресло. Так они хотя бы не смогут действовать вдвоём.

Но я ошибаюсь.

Оба тут же приближаются ко мне и с силой разводят мои ножки, закидывая их на подлокотники. Ничем не прикрытая перед их тёмными взглядами, чувствую себя возбуждённой и беззащитной, а ещё… совершенно непослушной, дрянной девчонкой.

Мой брат разговаривает с мамой и одновременно хочет меня поиметь. Другой стоит, улыбается и уже тянет руку к моей горячей, ужасно мокрой девочке. И я не в силах сопротивляться, дёргаю ногой и нечаянно задеваю блондина.

— Что случилось? — слышу мамин голос в трубке.

— Да ничего, — улыбается брат и возвращает мою конечность на место. — Об шкаф на кухне ударился.

— Будь аккуратнее, Мэтью.

— Конечно. Всё ради вас, дорогая.

Вижу, как пристально и зло он смотрит на меня, стараясь приструнить, и ничего лучше не придумываю, как громко замычать, не обращая внимания на кляп.

Может, мамочка услышит меня? Скажет им остановиться, объяснит, что я — их сводная сестра?

Однако, нет. Она отключается, и тогда голубоглазый присоединяется к своему партнёру.

— Чего мычишь? — спрашивают оба.