Два шага до рассвета - стр. 4
Я мчалась как ветер. В тот момент я сама была ветром.
Вот и первый этаж. Надрывный вскрик входной двери – и я на улице.
Дождь лизнул мои щеки, ледяными струйками скользнул под майку, и только тут я вдруг осознала, что оказалась на улице в чудом удержавшихся на ногах тапках и в домашней одежде.
Проходящая мимо женщина окинула меня недоуменным взглядом, и сила, переполнявшая тело, покинула меня так же неожиданно, как и появилась. Будто морской отлив, оставляющий после себя истерзанный волнами берег.
Надо спешить. Виола должна была появиться буквально с секунды на секунду. Я побежала через двор и почти поверила, что нахожусь в безопасности, когда на плечо опустилась чья-то холодная рука.
Руки уверенно лежали на руле.
Он уже выехал из Москвы, и машин на трассе было немного.
Ветер врывался в салон, гладил шершавой рукой по лицу. Капли дождя разбивались о лобовое стекло и стремительно стекали вниз. Взмах волшебных палочек-дворников – и дорога перед глазами вновь становилась четкой.
А вокруг расстилались луга с редкой, словно старый деревянный гребень, лесопосадкой у дороги.
Золотое и зеленое – геральдические цвета осени. Жизнь и смерть – они всегда рядом. Так о чем же ты плачешь, осень?…
Мокрый асфальт темно-серой шелковой лентой ложился под колеса автомобиля. Мощная машина беспрекословно подчинялась ему. Артур думал, что они с ней похожи. Она – точь-в-точь такая же, как он, – быстрая, сильная, хищная. Ей, как и ему, нравится скорость и риск. Ей, как и ему, тяжело жить в полсилы, бесконечно смиряя себя, загоняя в неизвестно кем очерченные рамки, и только изредка, как сейчас, дозволяя себе быть собой. Двести сорок километров в час – в целом, неплохая скорость.
Артур поглубже вдохнул сырой, напитанный водной взвесью воздух. Сколько же лет прошло с тех пор, как он забыл, как это: просто жить, и как чудесно, что к нему вернулось все это. Господи, он снова видел небо, снова мог ощущать и помнить…
Бесконечные тренировки…
«Отрок, я хочу, чтобы ты стал безупречен…» Какая чудовищная мешанина слов! Безупречным может быть только мертвый. И он был таким… он уже почти что стал таким… Безупречной схемой с идеальной сияющей улыбкой… Если бы не она… Если бы не Полина…
Артур улыбнулся, вспомнив ее такой, какой он увидел ее впервые. Тоненькая бледная девочка с шелковистыми черными волосами и огромными выразительными глазами. Она смотрела на него, и он легко читал все ее чувства – до самого донышка. Весь восторг, удивление, недоверие. Он знал, что люди часто реагируют на таких, как он, именно так. Природа постаралась, чтобы они были привлекательными для людей – как привлекателен для мух изысканный цветок – венерина мухоловка[1]. Впрочем, тогда он специально позаботился о том, чтобы произвести на Полину – объект своего задания – особое впечатление.
Но все вдруг пошло прахом. Она усмехнулась и взглянула теперь уже прямо в его душу: ну что, звездишь, красавчик?…
А он и вправду звездил. Почему бы не позвездить мальчишке, шестнадцать лет назад на последние деньги устроившему мать в ободранную комнатку жалкого вьетнамского общежития? Почему бы не позвездить тому, кто щедро залил свою последнюю приличную рубашку чужой и собственной кровью?… И какая разница, если даже на его руках тоже кровь?…