Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15 - стр. 13
Я улыбнулся на пространную речь умной и осведомлённой красотки, которая похоже решила блеснуть знаниями и умом перед залётным учёным, ха, учителем. Но и полезно для меня. Я вспомнил, что и про гномий Журчикомадаран, сообщал на эльфийском её же голосок, хотя вряд ли помогала мне, разве по интуиции, ну и хвалилась кругозором. Ещё позабавила меня тем, что лады здесь великие. Осталась посмотреть на моё шоу.
А я начал нехитрое мошенничество, выкладывая в ряды единиц, десятков и сотен, типа счёт, сухарики из большой миски, скрытой за стойкой, которую я бесцеремонно поставил рядом собой:
– Ослиная моча, раз. Ослиный плевок, два. Ослиная блевотина. Ослиный пот. Ослиная дрисня, пять. Лошадиная моча, шесть…
Я быстро перебрал мулов, пони, меринов, жеребят, верблюдов и слонов. Лам забраковали, не знают таких. Но знают овец, баранов, ягнят, свиней, хряков, боровов, кабанов, вепрей, собак, кошек. Проканали куры, петухи, цыплята, утки, селезни, утята, гуси… А есть и волки, тигры, львы, драконы… Да вообще зверья полно, ха. На третьей сотне опупевший бармен под радостные вопли генерировавших идеи селян сдался, и начислил мне семь полновесных, хоть и местных ущербных, кружек пива. Я выпил первую, взял векселя в виде шести клочков бумаги на остальные и, взяв за ручку недолго посопротивлявшуюся сокращённому имени Катю, отправился плясать с молодняком.
Молодняк принял меня в пляски с радостью, но удивлялись и городскому учителю в своём кругу, и взрослому парню, а я вспомнил, что выгляжу на тридцать пять, а такие у них уже и дедками иногда бывают. Но зажёг я почище их! И даже поучил пляскам миров. Особенно зашло танго. Талантливые музыканты быстро освоили мотив, а парням и девицам очень понравилось танцевать даже круче, чем на балах знати – там дальше скромных захватов талии дело не заходит. А у нас дошло до отличных обжиманий.
Потом я за скромным столом для молодняка с напитком типа кваса, красного цвета и с малым градусом, беседовал с Катей и ещё несколькими любознательными парнями и одной девицей. Катя радостно объяснила мне то, что знают все – цвет медовухи и пива из-за добавляемых трав, без которых ничего алкогольного здесь не делают. А трав много, и разных, знахарка ими и лечит весьма успешно. Я рассмотрел при свете свечки для гаданий несколько притащенных кем-то явно магических трав, и понюхал и пожевал.
Отправился спать. Не спать. На мой сеновал сама ловко взобралась переодевшаяся в чёрные штанишки и рубашку – как объяснила, это спецовка для помощи в кузне – малозаметная в ночи, босая и обворожительно ароматная Катя! Перепуганная от собственной наглости, но решительная. И она эпилирующее зелье для невесты и на себя успела применить! Прекрасная любовь! И учёба. Не только любви. Я вытащил матрас на терраску и мы обнявшись смотрели на звёзды и луну, и на планеты, и на очень яркую комету – которую все считали предвестницей мировой войны и призывом к оной, и я рассказывал невероятное для деревенской красотки про Вселенную. Не всё, конечно. Но ей и малой части правды хватило вдохновляться на прекрасную любовь ещё и ещё. Сама сказала, что не рассчитывает быть рядом со мной, не говоря про замужество, да и староват я, ха. Но теперь рассчитывает скоро по меркам Вселенной встретиться со мной в Вальхалле.