Два лица Востока. Впечатления и размышления от одиннадцати лет работы в Китае и семи лет в Японии - стр. 25
Грунт приносится дождевыми потоками с Лессового плато, которое огибает река. В низовьях, где течение замедляется, лесс оседает. Река загромождает наносами собственное русло, начинает метаться и буйствовать. Образуется цепь бедствий: муссонные ливни размывают почву, наносы загрязняют русло реки, из-за чего она разливается.
Вот уже две тысячи лет на берегах Хуанхэ не прекращается строительство паводкозащитных дамб. С грандиозностью этих сооружений может сравниться разве что Великая Китайская стена.
Однако, устилая свое дно наносами, река поднимается все выше, заставляя людей вновь и вновь наращивать дамбы.
Так Хуанхэ превратилась в своеобразное чудо природы. В низовьях она течет выше окружающей равнины. Не могу забыть чувство страха, когда едешь по шоссе, а рядом, как бы над тобой, проплывает большой пароход.
Вырываясь из оградительных дамб, Хуанхэ иногда вовсе бросает свое прежнее ложе. За последние три десятка лет она шесть раз резко меняла русло и устремлялась к морю новыми путями. И каждая такая перемена становилась катастрофой для жителей Северокитайской равнины.
Стихийное бедствие как оружие
Но все ли подобные бедствия лежат на совести Дракона, которого китайцы считают «повелителем вод»? Нет, отвечает история. В 1128 году на Китай с севера наседали полчища степных кочевников-чжурчженей. Перед тем как бежать из столицы – Кайфэна, император Гаоцзун повелел разрушить дамбу на Хуанхэ, дабы «водами заменить войска».
В 1938 году безрассудный поступок средневекового владыки повторил Чан Кайши. Гоминьдановские газеты принялись восхвалять мудрость средневекового императора, изощрялись в исторических параллелях. Тогда, мол, к столице Поднебесной подступали кочевники из Большой степи. Теперь – японские интервенты…
Не хватало лишь привести еще одно сопоставление. Напомнить о том, что правители Сунской династии больше, чем нашествия варваров, боялись восстания собственных крестьян. За спиной сражавшихся патриотов они вели тайные переговоры с врагом, погубили национального героя Юэ Фэя. Такая историческая параллель в данном случае подошла бы больше всего.
Чего хотел Чан Кайши, отдавая приказ взорвать дамбу на Хуанхэ близ Хуаюанькоу? Преградить путь японским захватчикам? Но ведь их не остановило даже море!
Чан Кайши знал, что воды Желтой реки устремятся на юго-восток. Там, на стыке провинций Хэнань – Аньхой – Цзянсу, находилась «база красных партизан». Это был один из районов Китая, где у власти уже тогда находились сторонники Мао Цзэдуна – китайские коммунисты.
По ним Чан Кайши и хотел нанести свой внезапный вероломный удар.
По жертвам – четыре Хиросимы
Работая в 50-х годах корреспондентом «Правды» в Китае, я сумел побывать в тех местах, встретиться с живыми свидетелями тогдашних событий в Хуаюанькоу.
Очевидец событий – старик Гун Лаолю жил всего в паре километров от Хуанхэ. Летом 1938 года, как раз перед уборкой пшеницы, среди крестьян разнесся зловещий слух: солдаты седьмой гоминьдановской дивизии затеяли на дамбе нечто недоброе. Отобрали у окрестных крестьян много лопат и корзин, но не потребовали ни одного землекопа.
Первые взрывы донеслись ночью, глухо, как отдаленная гроза. Они гремели с перерывами целые сутки. Гоминьдановцам казалось, что река поворачивает в сторону слишком робко, и они закладывали все новые заряды взрывчатки.