Два лебедя (Любовь, матрица и картошка) - стр. 11

– А кто эта девушка с воздушным шаром?

– Забытый персонаж из прошлого.

– Зина или Раймонда?

– Очень может быть! – хохоча, отвечал веселый клоун.

Когда я пролетал над «Крестами», клоун велел отпустить веревку. До железной тюремной крыши было совсем близко. И на ней в кресле из слоновой кости, украшенной золотыми пластинами, восседал господин Вельзенд. Я не испытывал к нему ни прежней ненависти, ни теплых чувств. Но относился к нему с уважением.

– Спасибо за встречу! – воскликнул я. – Вы появляетесь так неожиданно. Хорошо, что мне не пришлось приземляться в кратер непотухшего вулкана, хотя разница и небольшая. Сейчас на крышу поднимется разъяренная охрана.

– Не поднимется. Охрана ничего не заметила.

– Что это за фокус со сверлением? – напустился я на чародея.

– А ты подумай сам. Ответ ищи в прошлом.

– А, моя детская душа? Это все, на что вы способны?

– Ты не простой смертный. Я бы назвал тебя героем. Ты очень напоминаешь мне Ахилла, у которого уязвимым местом была пята. У тебя тоже есть уязвимое место. Это – душа ребенка. Тебе, как герою, надлежит пройти девять кругов Ада. Когда пройдешь первый круг, ты встретишься с Минотавром.

– О девяти кругах Ада я догадался!

– А может быть услышал мой разговор с Зиной?

– Кстати, как поживает Зина? Я ее очень давно не видел.

– Давай забудем твои прошлые увлечения. Теперь у тебя новая возлюбленная, Верочка Клюге.

– А как быть со свадьбой?

– Неужели тебе не хочется устроить себе праздник? Девушка тебя любит и, кажется, предана тебе.

– Но у меня нет для любви времени.

– Пойми, что без любви ты погибнешь.

– Причем здесь любовь, душа ребенка и девять кругов Ада?

– А разве ребенку не нужна любовь? Нужна, да еще материнская.

– И чего это вы так обо мне печетесь?

– Я почти уничтожил тебя. Но ты все-таки жив. А добивать героев не в моих правилах. Может быть, ты принесешь еще какую-нибудь пользу. А не принесешь, тебя все равно растерзает Минотавр. – Сказав эти зловещие слова, Вельзенд улетел так же внезапно, как и появился.

– А мне что прикажете делать? – закричал я вдогонку магу и волшебнику.

– Тебя подберет клоун, – шепнул мне на ухо Вельзенд, хотя находился на самом деле в Преисподней.

И действительно, откуда-то из-за трубы подлетел ко мне воздушный шар. Я вцепился в веревку, и шар взмыл над крышей и куполами знаменитой тюрьмы. Клоун помалкивал, хотя ему по штату было положено веселить меня. Воздушный шар перенес меня на другую сторону Невы и плавно опустился на землю. Затем шар вновь уменьшился в размерах, веревка превратилась в тонкую нить. Но процесс уменьшения шара пошел не так, как надо, потому что воздушный шар лопнул. И когда я поднял с земли рваные лоскутки его, то разглядел клоуна. Это было старое изображение русского клоуна Олега Попова в знаменитой клетчатой кепке. Клоун был любим мною в юности, и я бережно засунул его разорванное изображение в свой карман.

Мать ждала меня дома. Она изошла вся на нервы и теперь сидела на тумбе у зеркала и пудрилась. Причина ее нервного состояния была мне хорошо известна – она, хотя и благословила меня с Верочкой Клюге, в душе не желала этой свадьбы. И все потому, что мать только что получила письмо от отца. Он сообщал, что не может приехать с Чукотки на свадьбу, зарабатывая хребтом полевой стаж и делая перспективную оценку золота на приисках. Отец мой впервые установил, что из-за хищнической добычи значительные запасы золота оказались погребенными в километровых хвостах отработанной породы. Выводы его оказались очень важными для государства, потому что многие прииски уже исчерпали свои ресурсы. Отец же просто предложил перелопатить все заново, обещая золотые горы.