Два берега Наровы - стр. 7

От набережной вглубь города тянулась прямая, как стрела, улица. В начале ее выстроилась шеренга новеньких, сверкающих окнами домов. Вдоль реки кто-то бежал трусцой. По велодорожке неторопливо проехали парень и девушка. Со смотровой площадки Ивангородской крепости им заорали, замахали руками. Парень помахал в ответ. Девушка послала воздушный поцелуй.

– И правда, дисциплина, – сказал Виктор, – бегун не залезает на велодорожку; велосипедисты не катят по пешеходной. А у нас чуть ли не признак шика и продвинутости – наплевать на запреты, снагличать, сделать морду кирпичом, проехать там, где стоит запрет-знак, слоняться по проезжей части или велодорожке…

– Ну да, плевать на правила по принципу "раз я хочу, значит, можно", – ответила Ника, – если ты помнишь, героиня культового фильма именно так и высказалась в самолете, когда ей отказались принести водку до взлета: "Мальчик, ты что, не понял? МЫ ЖЕ ДОМОЙ ЛЕТИМ!". Ну и что, что не положено, что есть правила – она же ХОЧЕТ ВЫПИТЬ! Прямо сейчас! Если бы у нас научились понимать, что многие запреты и ограничения не просто так вводятся, и на них не надо плевать – по крайней мере в зоне повышенной опасности, в транспорте, тем более в самолете – всем легче жилось бы. И нарушать правила – это вовсе не круто, это элементарная невоспитанность и неуважение к окружающим, а иногда это бывает и опасно…

– Мне нет нужды лезть на самокате на тротуар или глушить водку перед взлетом, чтобы показать, какой я крутой, – хмыкнул Виктор, – все и так знают, кто я и чего я стою. И, хотя я по тротуарам только хожу, а в самолетах спиртное вообще не употребляю, никто не сочтет меня лошком.

– Ты выбрал более сложный путь для самоутверждения, – ответила Ника, – не всем под силу проделать такой путь. Вот и ищут варианты попроще. Витя, смотри, четвертый автобус! Тут сегодня аншлаг. Ты, кажется, предлагал погулять по парку усадьбы и сходить на пляж? Может, сразу и двинемся туда?

– Возражений не последует, – олигарх поднялся.

– Тере, Ивангород! – закричали с противоположного берега. Группка молодежи, по виду – студенты, махала руками экскурсантам на смотровой площадке крепости.

– Тере, Нарва! – крикнул в ответ Морской и помахал рукой.

– Каллас говорит по-русски? – спросила Ника по дороге к Псковской улице.

– Не хуже нас, – заверил муж.

– Это хорошо. А то мой эстонский далек от совершенства.

– Мой тоже.

***

Пляж Ивангорода выглядел почти как воркутинский – просто пологий песчаный берег. Несколько человек гуляли по берегу. Кто-то сидел на скамейках. Купаться пока не отваживался никто, и, когда Виктор и Ника вышли из кабинок, на них изумленно воззрились.

– Мда… Лед сошел, можно купаться, – хмыкнул кто-то.

– Ха, лед, – шепнул жене Виктор, – не видели они майский припай на тундровой реке!

– Да и холодная вода – в Ладоге, даже в разгар жаркого июля, – Ника плеснула водой на спину мужа. – А здесь так, приятная прохлада!

В голубом цельном купальнике и шапочке она выглядела очень эффектно. На ней задержал взгляд гуляющий по берегу высокий сухощавый мужчина лет сорока. Он был похож на прибалтийского артиста. Именно такой типаж был популярен в 80-е годы в экранизациях романов Джеймса Чейза – частный детектив или обаятельный гангстер. Узкое продолговатое лицо, темные глаза, острые скулы.