Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни - стр. 31
Однажды в гостях у Нолика мы с Максимом познакомились с удивительной личностью, гением, человеком с необыкновенной памятью, Игорем Ицковым. Он продемонстрировал нам, как за две секунды прочитывал книжную страницу, – сверху вниз, снизу вверх и по диагонали, и затем пересказывал ее практически слово в слово.
Кроме того, мы часто заезжали к его друзьям «со школьной скамьи» – Светлане и Николаю Черкасовым. Они были для меня в каком-то смысле образцом супружеской пары – мне казалось, что они очень хорошо понимали друг друга, находились «на одной волне». В их доме часто собирались «сливки» Москвы – творческая и не творческая элита. Я видела в их доме немало замечательных личностей, в том числе актрису Ларису Удовиченко, которая в жизни показалась мне такой же обаятельной, как и в кино.
В компаниях Максим обычно играл роль «первой скрипки» – много и красноречиво говорил, притягивая к себе внимание остроумными шутками. Просто «душка». Веселый и непосредственный. «Скромность – самый короткий путь к неизвестности!» – со смехом восклицал он. Я всегда ценила в людях чувство юмора, и мне очень нравилась в нем, и тогда особенно, эта черта характера.
И еще мы общались с близкими родственниками Макса. Время от времени ездили на ужин к Лие с Александром или к Гене, который всегда закупал для нас деликатесы и сам готовил вкусные блюда. Иногда заезжали и к Зое Ивановне.
Однажды Максим позвонил мне на работу – я только уходила с ночной смены. Быстро, по-деловому сообщил «телеграфным стилем»:
– Нинуля, сегодня вечером нас ждет у себя Алла Пугачева. Приготовься, заеду за тобой в семь!
Это была приятно-волнительная новость. Вернувшись домой, я стала перебирать свой незатейливый гардероб. Хотелось хорошо выглядеть. Для себя, для глаз Максима, для глаз Аллы Борисовны.
В 80-е годы времена даже в Москве были непростыми, не говоря уже про российскую периферию. Эпоха царствования Леонида Ильича Брежнева. В продуктовых магазинах выбор очень скромный, чтобы не сказать жалкий. В промтоварных и того хуже – неказистая отечественная продукция, предназначенная, казалось, лишь древним бабушкам и дедушкам. Все эстетичное, радующее глаз являлось дефицитом. В Москве народ шутил: «Что такое дефицит? Это то, чего нет в магазинах, но есть у всех».
Действительно, люди «крутились» как могли, изыскивая возможности и связи для того, чтобы как-то украсить свой стол или свой гардероб. Одежда, продукты, лекарства и т. д. – предметы дефицита – покупались по «блату». Все искали знакомых, которые могли бы «достать» то или другое. Многие были готовы ущемлять себя во многом для того, чтобы приобрести с рук привозную тряпку или купить ее с большой наценкой у директора универмага, «под полой». «Под полой» покупалось и продавалось почти все – от косметики и одежды до мебели и автомашин. Тогда этих торговцев называли фарцовщиками, теперь их называют бизнесменами.
Но все же даже и у них приобрести все было невозможно. Наверно, поэтому многим людям Запад представлялся «рогом изобилия» и «раем». Говорят: «Хорошо там, где нас нет». Это так, но почему-то, даже не побывав за границей, а видя хорошо одетых и изысканно пахнущих иностранцев, люди формировали свои взгляды именно на этом.
У нас же в парфюмерных магазинах я постоянно видела только духи «Огни Москвы», а когда вдруг «выбрасывали» приторно-сладко пахнущие арабские или – о боже! – французские «Fidji» или «Climat», то выстраивались неимоверные очереди. Французские духи стоили по тем временам немыслимые деньги – 25 рублей. Почти половина минимальной, но самой распространенной зарплаты. Но многие, даже малообеспеченные люди, все же «затягивали ремни», экономя на всем, что возможно, и шли отстаивать многочасовую очередь в ГУМе, как будто бросая вызов своей наполовину нищенской жизни.