Души - стр. 22
– Чего он там надрывается? – спросил я сразу у всех и ни у кого конкретно.
– Говорит, обокрали его, а потом ещё и плату потребовали, – ответила девушка из толпы.
– Вы все мерзкие шлюхи! – Кричал мужик. – Последние штаны сп…
– И что, правда, украли? – зачем-то уточнил я, хотя не имел ни малейшего желания влезать в чужие разборки. По крайней мере, сейчас.
– Верните мои деньги! Сколько можно над человеком измываться! – не унимался мужик.
– Да кто её знает? – ответила мне девушка. – Анжелика никого никогда не кидала. Хотя… Всякое бывает.
– Заканчивай концерт, голодранец! – покрикивала дама с пышными формами. – Сигай, помолясь, да домой уже ползи.
– Ты мне не указывай! Деньги мои верните! Зарплату всю увели! Мне жрать теперь не на что!
Балкон и сам уже качался. Трезвый бы замер в страхе, а лучше ушёл бы оттуда, пока не поздно. А мужик, наоборот, раскачивал ещё сильнее, будто специально стремился хоть что-то сломать.
– Остановись! – призвал его я.
Опоздал. Под оглушительный визг проституток балкон не выдержал и с грохотом провалился на этаж ниже. Уцелела лишь ветхая ограда, на которой и повис недовольный клиент. Он мгновенно протрезвел, мычал что-то жалобное и отчаянно сучил ногами. Ясно было и ему, и всей толпе зевак, что до падения оставались считаные секунды, а спасения нет и быть не может.
– Я не хочу на это смотреть, – шепнул я водителю.
Тот увлёкся зрелищем и не откликнулся. Пришлось дёрнуть его за рукав и потянуть к подъезду. Смотреть спектакль без билета у меня не было желания.
Уже на лестничной клетке мы услышали, как охнула толпа и что-то шлёпнулось на землю. Водитель тоскливо обернулся. Досадно ему было, что развязки не увидел. А я прислонился к грязно-зелёной стене перевести дыхание и оставил там сочное кровавое пятно.
Поднялись на третий этаж. Каждая ступень давалась всё труднее, а последний пролёт я уже полностью висел на шее водителя и давил боль, стискивая до предела зубы. Перед глазами плыли круги. Может, и темнело, но в тусклом свете закопчённых ламп этого было не разобрать.
Даная распахнула дверь, прежде чем я нажал на звонок.
– Ваня! Сколько я тебе говорила не бродить по притонам!?
Я был уверен, что она меня ждала. Это её главная черта – знать всё заранее. Даже когда в седьмом классе я вручил ей пожухлый букет тюльпанов и пригласил в кино, она рассмеялась. Сказала, что пойдёт, но уже в кинотеатре я встречу свою судьбу. И ведь права оказалась. Катя сидела рядом, и весь сеанс мы проболтали о всякой всячине. Не помню, что за фильм тогда шёл, но никогда не забуду, как экран отражался в её глазах. Как на щеке, на шее её игралось зарево взрывов. Даная не обиделась ни на секунду, но я долгие годы выпрашивал её прощения.
Так же она предсказала и Катину смерть. За месяц до того самого дня она позвонила и через слёзы просила её не лететь в командировку. Отговаривала, как умела, но Катя не согласилась. Либо карьера, либо вера в гадалкины сказки. Так стоял вопрос. И Катя выбор сделала. Кто бы мог её винить? Но я винил. Я слишком хорошо знал Данаю. Даже когда та поселилась в квартале проституток и перестала одеваться, я единственный был уверен в её здравомыслие. И Катю я винил за вечное неверие. Только что могло это изменить?
– Не угадала ты, мать. Не в притоне, а в кафе, – ответил я с ехидной улыбкой.