Душенька - стр. 27
– Мама, хватит, – завопила я, смеясь, хотя мне было вовсе не смешно. – Это какой-то кошмар на улице Вязов! Тебе нужно перестать смотреть телевизор перед сном. Смотри передачу «Спокойной ночи, малыши!», ладно?
– Кстати, о малышах. Ты поедешь завтра со мной в «Ханой»? Надо купить Данке халатик, рубашку, тапочки.
– Она не хочет тапочки, она хочет бриллианты! – теперь уже вполне искренне развеселилась я.
Мама шутя брызнула мне в лицо водой.
– Дурочка, это ей для родильного дома. Так едешь?
– Конечно, поехали.
Глава 3
ПРОЩАНИЕ С ГАРУДОЙ
«Ханой» – так назывался в нашем городе дешевый вещевой рынок, где в любой сезон можно было одеться с головы до ног почти за любые деньги. А почему его назвали так, а, скажем, не «Бишкек», или «Пекин», или «Бандар-Сери-Багаван» – я не знаю. Вьетнамских торговцев здесь было не больше, чем всех прочих. А вообще, «Ханой» правильнее было бы назвать «Вавилоном», такое здесь царило диковинное смешение рас, обычаев, языков, мод, стилей...
Девчушки, щебеча, примеряют разноцветные маечки, густо усыпанные блестками, продавщица следит за ними неусыпным взором. Женщины постарше охотно примеряют трикотажные костюмы. Ничего, что на них изображены мордочки мышей и собак с узкими китайскими глазками, сойдет – дома ходить, на дачу ездить. Только какая-то эстетка возмущается:
– Не пойму, к чему тут мышь! Ну пусть бы хотя бы кошечка, а то – мышь. Самая что ни на есть вредная тварь.
– Купите с собачкой, собачка полезное животное, – доброжелательно реагирует чернявая, как галка, продавщица.
И пусть после первой же стирки костюмчик полиняет и станет никуда не годной тряпкой, небось невелики затраты, купим новый.
Для сильного пола тут найдутся и спортивные штаны, и куртки из кожи неизвестного зверя, и глянцево сверкающие остроносые ботинки – что еще надо для счастья провинциальному моднику? Спортивный костюм «Abibas», кроссовки «Pyma», в одной только буковке разница, а сколько счастья людям.
Одежки всех фасонов и стилей, на любой вкус, на любой кошелек. Туфли с прямоугольными носами были в фаворе два года назад, все о них уж и думать забыли, но «Ханой» цепко держится за добытое – вот они, носы-булыжники, торчат из картонного ящика. Сваленные в неряшливую кучу, запылившиеся, уцененные до невозможности, они все же будут нужны кому-то нетребовательному, не гонящемуся за веяниями капризной моды. Модели поновей висят прямо на стенах павильонов, приколотые к ним, как бабочки в коллекции. Без каблуков, с каблуками, с бантиками, пуговками, со сверкающими пряжками. Галантные торговцы встают перед клиентками на одно колено, привычно ловко застегивают тугие замочки.
– Ножка-то, а? Радуется? Да ты походи, походи!
А вот пуховики. Что за дикие масти! Ярко-зеленый, ядовито-лиловый и того непередаваемого цвета, который я в детстве называла «бурдовым». Из швов тут и там торчат жесткие пеньки перьев, пух сваливается вниз, как в мешок.
– Экое чудо в перьях! – смеется покупатель.
Но продавца это не смущает, он берет куртчонку за фалды и встряхивает, показывает, объясняет:
– Днем оно и правда вниз валится. Вы как домой вечерком придете – вверх ногами пуховичок-то повесьте. За ночь пух в плечики пересыпется, вот и выйдет раз на раз. Это все понимать надо. А что ж вы хотели за такие-то деньги?