Душегуб. История серийного убийцы Михасевича - стр. 9

– Не нравится со мной жить? Не нравится? Езжай к своим шалавам. Посмотришь, нужна ты там им или нет. Или мужика другого найди, получше, если кто на тебя еще посмотрит. Все вы… гниль…

Такие речи Модест говорил в благодушном настроении. Вид скулящей жены вызывал у него чувство брезгливости, смешанное с каким-то смутным удовлетворением. Раз скулит, значит, знает свое место.

1958–1967 гг. Деревня Ист. Витебская область

Ни один психиатр в мире не сможет дать уверенного ответа на вопрос о том, можно ли стать психопатом или нужно родиться с определенными особенностями личности. Обычно предпочитают говорить о том, что здесь необходимо «сочетание генетических особенностей и фактора среды». Дело в том, что никаких более или менее вразумительных экспериментов придумать просто невозможно, а следовательно, нельзя и проверить теорию. Тем не менее теория о том, что расстройство личности все же может развиться при стечении ряда обстоятельств, на сегодняшний день считается одной из самых правдоподобных и обоснованных с научной точки зрения. Согласно этой теории, если ребенку с выраженной акцентуацией характера в ключевой для него возрастной кризис пришлось пережить сильную душевную травму, то, скорее всего, акцентуация превратится в психопатию. Причем здесь важен фактор времени. Короткое переживание никогда не дает таких серьезных последствий, даже если это смерть родных, война или насилие. Человек должен длительное время пребывать в невыносимых условиях. Достаточно длительное для того, чтобы психика успела измениться.

Геннадий остался один на один с отцом и безмолвной и безразличной ко всему матерью. Изо дня в день отец садился на крыльцо возле дома с бутылкой водки или самогона и начинал рассказывать о своей ненависти к женщинам. Поначалу это звучало как благодушное философствование, но потом вытекало в скандал и избиение либо жены, либо сына. Под постоянным воздействием агрессора у жертвы начинает разрушаться личность. Она буквально тает, как ледяная скульптура жарким летом. Чтобы выжить, психика учит человека отстраняться от ситуации, наблюдать за всем происходящим со стороны. Чтобы оградить себя от невыносимых переживаний, жертва начинает искать оправдания своему мучителю, а потом постепенно превращается в него, перенимает его привычки, присваивает его слова и поступки. С течением времени Геннадий постепенно начал превращаться в своего отца, в ту его версию, которую он знал: в пожилого, агрессивного психопата-алкоголика. Вот только от запаха алкоголя Михасевича с детства выворачивало.

– А Михасевича приглашать будем? – шепотом поинтересовалась одноклассница Геннадия у кого-то из приятелей. Речь шла о праздновании выпускного, которое начали обсуждать чуть ли не с начала учебного года.

– Какого Михасевича? – не понял собеседник девушку.

– Сына алкаша из дома на окраине, я другого Михасевича не знаю, – подал голос кто-то третий.

– Зачем ты так? Сын за отца не в ответе, – обиделась девушка и напомнила приятелю знаменитую цитату Сталина. На дворе был конец 1960-х, и даже в глухой деревне Витебской области эта цитата вызвала скептические смешки. Все всегда понимали, что этот закон работает только на словах.

Геннадий Михасевич слышал этот разговор. Для подростка не было новостью, что одноклассники не очень-то горят желанием приглашать его на выпускной. Не очень-то и хотелось. Удивление вызвала одноклассница Лена, которая вдруг вызвалась его защищать. От кого-кого, но от девочки он этого не ожидал. Михасевич привык считать женщин существами более низкими и подлыми, чем мужчины. До сих пор это убеждение казалось чем-то естественным и само собой разумеющимся. Девочки с детства презрительно к нему относились. Сестры сначала «изводили отца своими танцами, а потом просто сбежали». По крайней мере, именно так объяснял их поведение Модест, а Геннадий не мог в силу возраста оценить ситуацию с двух сторон. Модест же во время своих попоек любил пофилософствовать с сыном. Эти размышления обычно сводились к рассказам отца о том, как они начали жить вместе с его матерью. У нее тогда просто не было выбора. Если бы она не согласилась на предложение Модеста, «так бы в старых девах и ходила». Однако через пару лет их жизни у нее появился любовник.