Дурные - стр. 28
– Это же глупо, – пробормотала Алиса, и взгляд её затерялся где-то под креслами. – Спасать вещи, когда вопрос о твоей жизни… Это же глупо?
Лана чуть обернулась посмотреть на Алису и её сумку.
– Да, – как-то странно сказала она.
Они замолчали. Воздух тоже молчал, сжатый стенками салона, неудобный, неправильный, словно ему непростительно неловко было стоять здесь, толкаться здесь, молчать здесь.
– Блин, – у Агнешки вырвался лающий смешок, от которого вздрогнула Алиса. – Увидеть «Электриков» и умереть.
Лана поглядела на неё, но ничего не сказала, и Агнешка, ещё пару раз сглотнув воздух, успокоилась сама. Высунула руку, чтоб поправить зеркало сбоку.
– Догоним того типа – пусть расскажет, зачем он залил им дизель.
– Что это изменит, – спросила Лана.
– Ничего, – Агнешка упрямо сжала губы. – Хочу знать, он дурак или мудак.
Лана отвернулась. Какое-то время она смотрела на свои руки и телефон в них, потом, что-то вспомнив, нагнулась и пошарила рядом с креслом.
– Я посеяла зарядку там, – констатировала она.
– Ха, – сказала Агнешка.
Лана замолкла.
– Ну, то есть, – пояснила она через минуту, будто оправдываясь, – я имею в виду, что у нас сейчас, похоже, один телефон на всех, а если он разрядится, не останется ни одного. У Алисы телефон разбился. Агнешка свой зарядить забыла, а мой шнур ей бы не подошёл – у неё там какая-то кривая зарядка, которую надо подключить и не дышать на неё. А. Ну вообще-то у Нелли ещё, но.. Нелли? – ей не ответили. – Нелли?
Нелли быстро перебирала один за другим пальцы. Она шептала что-то, почти беззвучно, сгибала один, другой, третий; загнув все пять, смотрела на них с тихим отчаянием, распрямляла, начинала загибать заново.
– Нелли, что ты делаешь?
– …тыре, пять, – её стало чуть слышнее, – почему пять? Почему их всё время пять?
Лана удивлённо посмотрела на неё в зеркало:
– А сколько должно быть?
– Не знаю, три, шесть, двадцать, сколько угодно, почему пять? Почему постоянно пять?
Она пересчитала на всякий случай на левой руке, даже показала Алисе:
– Ты тоже видишь пять? – но тут же спохватилась. – А, да, кого я спрашиваю. Ты ж мне снишься.
– Н-но… – проронила Алиса. – Я не думаю, что… что я снюсь. Ну, то есть… я же сознаю себя и… помню, что было вчера… или позавчера там… или…
– Да-да-да, конечно, – Нелли нервно рассмеялась. – Сейчас ты расскажешь мне про свой богатый внутренний мир и любимое пиво. Я это уже проходила.
Она потянулась к складкам диванного покрывала, нашарила там своё круглое зеркальце с потёртой жёлтой розочкой.
– Все сонные глюки офигеть как любят, чтоб их считали настоящими, – она щёлкнула зеркалом, раздвигая две его половинки, но, чуть только блеснуло стекло, у неё дрогнули руки. Зеркальце прыгнуло из них и с тихим звеньком упало на пол. Нелли сжалась и замерла, закрыв глаза ладонями.
– Ладно, – сказала она, чуть помолчав, даже почти спокойно. – Ладно. Давайте по-другому.
Она раскрыла глаза и обернулась к Алисе – вернее даже, к её часам.
– Сколько сейчас времени? – Алиса хотела посмотреть, но Нелли уже проморгалась. – А. Что я. У меня же свои часы.
Она поискала их на запястье, не нашла и некоторое время тупо созерцала непокрытую кожу.
– Где мои часы? – сказала Нелли медленно, обдумывая увиденное. – Они должны быть здесь, у меня на руке. А, – она вздохнула с облегчением. – Ну, понятно. Мне всё ясно. Это сон, и мне всё снится, поэтому тут у меня и нет часов.