Дурман для зверя - стр. 32

Каждый уничтоженный им метр между нами – новый виток звука завывшей внутри тревожной сирены, все выше и интенсивнее, по зазвеневшим, как стекло, нервам, по вспыхнувшей коже, по моментально пришедшим в окончательное неистовство инстинктам.

– Смотрю, сегодня ты не убегаешь, – сказал он, остановившись передо мной и кривовато ухмыльнувшись. – Правильно делаешь.

Выходит, он меня и тогда прекрасно видел? Но сделал вид, что нет. Мне бы об этом подумать.

А вместо этого что слышала я?

«Хорошая, хорошая голосистая девочка!» – хрипло и довольно мурлыкал мне в ухо тот же голос.

«Хочешь кончить еще разок? Хо-о-оче-е-ешь! Как сильно хочешь? Ну давай, попроси меня. Проси, и я сделаю так, что мы оба умрем от кайфа!»

И я просила. Как же просила! Не видя ничего перед собой, потому что утонула в жгущей заживо потребности, не слыша, каким униженным скулежом, наверное, звучал собственный голос…

– Не рада мне? – продолжил ухмыляться котоволчара, пока я молчала и тратила все силы лишь на то, чтобы не свалиться к его ногам и не задохнуться из-за того, что этот мерзавец украл весь воздух между нами.

– А должна обрадоваться? – прохрипела, наконец справившись с собой.

– Почему бы и нет. Помнится, мы крайне продуктивно и насыщенно провели вместе время в прошлый раз. Ты кончила, очень, очень бурно кончила шесть… нет, семь раз.

Что-то меня все вокруг последние сутки пытаются обрадовать весьма специфическими способами. Звезды сейчас, что ли, как-то раком встали?

– У меня был выбор отказаться от столь щедрого удовольствия? – уверенность и контроль над телом и голосовыми связками возвращались по капле, поддерживаемые злостью, но и удушливой липкой, как густой сироп, похоти меньше не становилось ни на грамм. Совсем наоборот. Как такое возможно?

– А разве нет? Другие варианты я озвучил тоже абсолютно четко и без обиняков. – Его глаза цвета зрелого меда остановились на моих губах, и у меня снова перехватило горло.

«Отсоси мне».

Тяжелые, густые, белесые струи, обжигающе бьющие в мою кожу. Его огромный кулак сжимающий и накачивающий извергающий их здоровенный член. Толстые вены, вздувшиеся на напряженном запястье, на лбу и виске, пока его колбасило и дергало над бессильно распростертой мною. Ну и где ты, спасительный приступ тошноты от отвращения? Этот урод обкончал меня, не спрашивая разрешения, плевать он на него хотел, на меня в принципе. Он сделал намного больше, не интересуясь моим согласием, попользовался, как вещью, назвал никем. Ненавижу ли я его за это? Еще как. Но это ни хрена не помогает с основной моей проблемой. Я до изнеможения и дрожи в коленях хочу еще раз пережить то, что он сотворил с моими ощущениями и телом. Насколько ничтожной и жалкой меня это делает? Подумаю об этом потом, когда он, по-крайней мере, не будет стоять прямо передо мной и пялиться так, будто уже трахает. Или точно знает, что в моей голове заезженной пластинкой прокручивается каждая секунда той ночи.

– Говоришь о том, что откажись я спать с тобой, и ты бы отдал нас под каких-то извращуг?

– Ты еще и в обиде? – фыркнул он насмешливо. – Вы сожгли мой дом, и думаешь, полчасика сна рядом со мной это компенсирует?

Что, бля?

– Полчаса? – офигев, прошептала я. Не может быть, чтобы все эти развратные вещи, перевернувшие мое сознание и перекособочившие мозги, длились всего…