Дураки все - стр. 6
Реймер подавил стон. Он небезосновательно полагал, что его честь никогда такого не говорил. Флэтт вообще ни к чему не выказывал особой приязни, не считая отвлеченного понятия, которое сам называл “провинциальным правосудием”, – именно это правосудие и отправлял Флэтт, по его же словам. Реймер ни разу не отважился уточнить, чем провинциальное правосудие отличается от прочих его видов, но подозревал, что ответ будет таким: “Тем, что его решения, по всей вероятности, отменят в суде высшей инстанции”. Судья гордился репутацией вольнодумца и выносил вердикты со смиренной миной человека, который слишком хорошо понимает, что прочие законники, скорее всего, со временем придут к противоположному выводу. “Наш славный городок”? – едва ли, подумал Реймер.
Боже, какая жара. Реймер чувствовал, как между лопатками, из подмышек и по груди ползут струйки пота, как вся эта влага пропитывает сбившиеся трусы. На дне разверстой могилы глубиной добрых шесть футов лежала тень, и Реймер поймал себя на том, что отчаянно хочет туда. Там, внизу, наверняка прохладно и пахнет свежестью. Как приятно было бы забраться в могилу, свернуться калачиком и отдохнуть в холодке. Окей, наверняка найдутся вещи и поприятнее, но, положа руку на сердце, сейчас они Реймеру в голову не приходили. После встречи с бедняжкой Элис, после того, как она ни с того ни с сего упомянула Бекку, настроение у Реймера, и без того скверное, испортилось окончательно. С тех пор как год назад не стало его жены – хорошо, он все-таки подумает о ней, – Реймер был сам не свой. По утрам он чаще всего – даже если как следует отдохнул – просыпался словно в тумане и, сонный, уговаривал себя встать. Секса не хотелось совершенно. Вдобавок у него пропал аппетит – в участке Кэрис постоянно напоминала ему, что нужно поесть. Она объясняла отсутствие у него аппетита горем, но Реймер знал, что дело не в этом. Разумеется, некогда он любил Бекку, любил всем сердцем, и то, как она умерла, просто ужасно, но теперь ему, скорее, было любопытно, с кем же она собиралась от него сбежать.
Гас ткнул его локтем и спросил еле слышно:
– Как продвигается речь?
– Почти готова, – заверил Реймер, хотя не написал ни слова.
В понедельник состоится важная церемония, кульминация праздников, среднюю школу переименуют в честь Берил Пиплз – еще одно мероприятие, от которого Реймер тщетно пытался отвертеться. Гас откуда-то узнал, что Реймер учился у мисс Берил, и сразу же припахал его. Реймер пытался объяснить, что учился через пень-колоду и вряд ли может служить примером ее педагогического мастерства. Почему бы не попросить того, кто хотя бы получал у покойной хорошие отметки? Потому что все умные ребята, сообщил ему Гас, свалили из города, как и следовало ожидать. Так что придется выступить Реймеру. Неделю назад он уселся с линованным блокнотом, раз-другой попытался что-нибудь накропать, но скоро сдался. Сегодня попробует снова. И если ничего не выйдет, попросит Кэрис.
– Наш… славный… городок, – с деланым изумлением повторил преподобный Хитон.
Собственным красноречием он довел себя почти до экстаза и раскинул руки, точно желал обнять весь Бат, хотя в эту минуту его единственной аудиторией, не считая горстки поникших скорбящих, были обитатели могил, простиравшихся во все стороны насколько хватало глаз.