Дураки, дороги и другие особенности национального вождения - стр. 92
Вырубился тот, рухнул на пол. Тут уж Витька – бог ему судья – ногами его обслужил и сковородой, взятой с кухни, по голове добавил.
Жена, красивая женщина – по-другому у Витьки и быть не могло, – не издала ни звука, только стояла, сжав лицо ладонями, и смотрела на схватку самцов, как и подобает породистой самке.
Витька сделал свое дело и, не проронив ни слова, уехал. Приехал к нам и все рассказал. Мы его пожалели. Я знал, что он болеет, но Витька не посвящал в свои дела окружающих, я никогда с ним об этом не говорил. Витька то исчезал, то появлялся, принося в наш дом только радость. Но однажды – я был на работе – он позвонил мне из больницы, и в его голосе слышались панические нотки:
– Юра, Юра! Ты можешь вот сейчас, немедленно, приехать?
– А что случилось, Вить?
– Ничего не могу объяснить – приезжай как можно быстрее!
Мы в редакции шизиков навидались достаточно, нас ничем не проймешь, и людская боль лишь тогда хватает нас за сердце, когда она пробивается сквозь омертвевшую, циничную журналистскую «чешую» – его голос пробил ее сразу. Я тут же прыгнул за руль и рванул в больницу, которая, к счастью, находилась неподалеку, на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе. Сейчас я знаю, что это за больница. А тогда – не знал... Влетел на его этаж, в его палату, и Витька, в таком дурацком для него, аристократа, больничном халате, сунул мне в руки видак: «Быстро уезжай, и чтобы тебя никто не видел!»
Как потом выяснилось, весь этаж смотрел по Витькиному видаку крутую порнуху. А весь персонал недоумевал: какая сила тянет больных в палату «номер шесть»? Когда кто-нибудь из врачей туда заходил, на телеэкране шли новости, и толпа мужиков их напряженно смотрела. Все просто – кто-то держал в руках пульт и вовремя переключал канал. На новости. А потом один идиот попросил этот пульт подержать, и когда в палату зашел дежурный врач, стал лихорадочно давить на кнопочки, но не на те. Врач обомлел: на экране половой акт крупным планом – и бросился вызывать подмогу. Тут-то мне Витька и позвонил.
Я приехал вовремя. Еще пара минут, и Витьку могли бы привлечь по статье. Но я увез вещественное доказательство.
Последний раз он позвонил мне в редакцию перед Новым годом и попросил встретиться, я уже не помню для чего. Я назначил ему время, а сам забыл, забегался, не вышел на морозную улицу: ну просто напрочь память отшибло. Надо к тому же знать редакционную запарку, выныриваешь из нее иной раз и не можешь вспомнить: обедал ты сегодня или нет?
Две недели после того от Витьки не было ни слуху ни духу. А на двадцатый день, когда мы с женой были в гостях, меня разыскал по телефону наш общий друг и почти без подготовки сказал: «Крепись, Юра, Витюшки больше нет».
Такой истерики, которая приключилась со мной после этих слов, я не припомню за всю свою жизнь: я рыдал, сползая на пол, на лестничной клетке той квартиры, где застала меня эта весть.
Часа полтора меня потом отпаивали и успокаивали, прежде чем я смог сесть за руль и поехать в Щербинку. К Витьке. Вернее, к тому, что от него осталось.
Были ралли – «Снежинка» или что-то вроде этого. Витька участвовал. На одном из скоростных участков его машина улетела в кювет. Он вышел и стал своим инвалидным шагом переходить гололедную трассу. В тот момент, когда он был на ее середине, из-за поворота показалась спортивная «Волга».