Размер шрифта

Духовка Сильвии Плат - стр. 7

Он прекратил меня допрашивать, и я восприняла это как разрешение пройти.

– Я не видел тебя здесь раньше, – пробурчал он, не став приветливее.

– Мы недавно переехали.

– Дай-ка угадаю, в дом на перекрестке с фиолетовой крышей?

– Угу, – только и смогла хмыкнуть я. В последнее время этот вопрос задавали слишком часто.

– Чем могу помочь, девушка из дома с фиолетовой крышей?

– Флоренс. Я Флоренс, – представилась я. Ещё не хватало, чтобы ко мне прицепилось подобное прозвище.

– Чем могу помочь, Флоренс из дома с фиолетовой крышей? – переспросил он с серьёзным лицом, явно издеваясь.

Я тяжело вздохнула, но не стала его поправлять и подошла к холодильнику, стоящему возле кассы.

– Мне нужно мороженое, – объяснила я, глядя на представленный выбор. – Шоколадное.

Он отодвинул крышку и достал оттуда одно мороженое.

– Одно?

– Да.

– Раз уж брать, то про запас, – отметил он почти что дружелюбно.

– Это для моей младшей сестры.

– Хорошо. А для себя что-нибудь возьмешь?

– Нет, спасибо.

Как я могла ему объяснить, что у меня хватит только на одно мороженое?

Достав из кармана деньги, я положила их на прилавок. Он отдал мне мизерную сдачу вместе с мороженым.

– Спасибо, мистер… – я видела его впервые, поэтому не знала его фамилии. К слову сказать, я так её и не узнала.

– Барри. Можешь звать меня просто Барри.

В последнее время мне снятся печали,

Киты в облаках и небо в тумане,

В песках берега и в подлом деянии

Все те, кто когда-то считались друзьями.

Я знаю, что было, и знаю, что будет,

За всё мир меня одну лишь осудит;

Но это неважно, раз он истлевает,

Недолго осталось – мы все исчезаем.

В последнее время мне снятся прибои,

Смертельные волны и души в неволе;

Я слышу их стоны и грустные песни,

Я вижу всё то, что не кажется честным.

Ночами тревожно, в душе закипает,

Работает мозг, а сердце сникает,

Гоняет по венам иссохшую кровь,

И душно становится в комнате вновь.

И даже последний пророк, я считаю,

Не может раскрыть никому, что не знает,

Как жизнь повернётся и что ожидает,

Ведь даже добро не всегда побеждает.

Ночами порой заточенный нож

Пронзает дневную прикрытую ложь;

И, кажется, всё, что раньше сбылось,

Возможно исправить, но не довелось.

Проснувшись, лежу в тишине, наблюдаю,

Стук сердца не слышу, почти умираю,

Но чувствую лёгкость, никто ведь не знает,

Как больно в груди по ночам завывает,

Как жутко стреляет и бьёт, и кидает,

Такая ведь жизнь и зло поражает

Жестокостью, мерзостью, тем, что узнает

Все слабости тех, кто считались друзьями.

Над крышей взметнулась душа, погибает,

Божественный свет вдали замечает,

Стремится к нему, но не поспевает

И падает, плачет, на дне загнивает,

Надеется выбраться, в веру ныряет,

Впитает всё то, что, по слухам, спасает;

Всё молится, просит пощады, не знает,

Что жизнь такова и добро проиграет.

Осень. Сентябрь

Сид Арго

С одной стороны, я обожаю осень, потому что это самая пёстрая и яркая пора в Корке, с другой стороны, я её терпеть не могу, ведь осень – это та самая пора, когда нужно возвращаться в школу, а я не люблю ходить в школу. Это чувство можно описать как нечто среднее между ненавистью, неконтролируемым страхом и постоянным беспокойством. В школе мне всегда слегка не по себе, а все потому, что я далеко не самый популярный парень. Каждый пристальный взгляд или смешок за спиной вызывают у меня желание провалиться сквозь землю. Возникает такое чувство, будто все окружающие смеются именно надо мной. В глубине души я понимаю, что это не так, что вряд ли кто-либо меня вообще замечает, но я не могу побороть ни этот страх, ни нервозность, потому что испытываю их так долго, что они превратились в инстинкты.

Страница 7

На следующую страницу