Духи рваной земли - стр. 28

Плагфорд остановился, но не обернулся, так что Натаниэль обратился к его широченной спине.

– Эти двое ни в чем не виноваты, и наказывать их не за что. Они лишь лица, с которыми мне нужно встретиться, чтобы узнать, где найти ваших дочерей.

Костер почти потух, и лагерь погрузился в темноту. Джон Лоуренс молчал.

– Ваш сын дал гарантию, что Мануэль Менендес и Хуан Бонито не пострадают, – пояснил Натаниэль. – Он дал слово Охосу.

Из-за массивных плеч послышался негромкий, заданный надтреснутым голосом вопрос:

– Откуда эти двое знают моих ангелочков?

Стиви, Глубокие Озера и Штукарь посмотрели на джентльмена.

Натаниэль понимал, сколь многое зависит от формы, в которую будет облечен ответ, и что малейшая небрежность чревата насилием.

– Я не могу сказать точно, откуда они узнали о ваших дочерях.

Толстые пальцы и широкие ладони сложились в громадные кулаки.

– Джей-Эл, – вмешался Штукарь. – Щеголю нужно дать возможность поговорить с теми мексиканцами. Именно для этого он здесь.

Старик молча кивнул и, сдвинувшись с места, пропал в темноте.

Туземец сунул два пальца в пролом в черепе рыси, подцепил розоватый комочек, отправил его в рот и проглотил.

– Ваш рябчик готов, – сообщил Натаниэлю негр.

– Пожалуйста, отложите пока в сторонку. Возможно, мой аппетит скоро вернется.

– Приберегу для вас.

– Эй, Щеголь! – Стиви, покачиваясь, подошел к костру, сунул руку в задний карман, вытащил скомканную бумажку и бросил Натаниэлю. Бумажка отскочила от груди и упала на землю возле ямы. – Брент сказал, чтоб ты посмотрел. Картинки с объявления.

Джентльмен поднял и развернул листок. В свете костра он увидел смятые прекрасные лица Иветты и Долорес. Те улыбались.

Черные когти заскребли по керамическим плиткам пола. Брент, чье лицо скрывала резиновая маска противодымного респиратора, сжал морду белого пса и полоснул кривым лезвием по горлу. Хлынувшая кровь согрела левую штанину, и к горлу подступила тошнота. Будучи гуртовщиком и выполняя свои обязанности до конца, он дважды вынужден был стрелять в человека (в янки по имени Уильям, пытавшегося украсть общую плату, и в злобного пьянчугу с таким же именем, которому пришлось не по душе, что его уволил босс, годившийся ему во внуки). И тот, и другой первыми схватились за оружие, чем и навлекли на себя печальный конец. В обоих случаях Брент чувствовал, что действует по справедливости, и не испытал раскаяния, закопав каждого у дороги, по которой гоняли скот. Но бившееся сейчас в его руках невинное создание отличалось и от Уильямов, и от тех зверей, что служили обычно средством пропитания. Белый пес погиб только для того, чтобы он, Брент, смог совершить еще одно неправедное деяние.

Две последние конвульсии сотрясли тело собаки, и в глазах у ковбоя помутилось. Пропитавшая левую штанину кровь остыла и липла к ноге. Опустевшие глаза животного слепо смотрели на Брента. Тень упала на пол. Подошедший напарник, тоже скрывавший лицо за резиновой маской респиратора, указал пальцем вниз. Брент положил мертвого пса на плитки.

Стрелок чиркнул спичкой. Белое пламя вспыхнуло в защищавших глаза стеклянных линзах, разгорелось, окрасившись оранжевым, и осветило комнату.

Просторное помещение украшали восточные ковры, местные гобелены и сверкающая европейская мебель – и все это, похоже, служило одной цели: подтвердить богатство их владельца.