Дуэт для одиночества - стр. 22
– Perfection! Elle est perfection absolue![1] – задыхаясь, говорил он. Потом молол всякую чепуху, что готов взять ее в ученицы, увезти, устроить ей турне по Европе. По-видимому, сказалось выпитое за последние сутки шампанское, которое Анисов ящиками закупал перед гастролями француза. Паша мрачно наблюдал за прыжками гастролера и за смущением ученицы. Она не понимала слов на чужом языке, искала глазами переводчика. Переводчик спал на диване в соседней комнате, держась за живот, – слабительное, подлитое в его суп профессором, действовало до сих пор. Паша подошел к ним ближе и попросил маэстро повторить фразу. Когда начал перевод, слова застревали в горле. Он смотрел в широко распахнутые, испуганные глаза своей ученицы и говорил, что великий музыкант готов стать ее учителем и что, если она захочет, у нее будет все – Европа, слава, успех. Он готов взять на себя все затраты по обучению в Париже и уже сейчас начать подготовку концертной программы с оркестром. Пока Паша все это говорил, в голове вертелось: «Старый супник, паскудник, развратник, ишь, чего захотел, девчонку в Париж, себе под крыло. Да не под крыло, под брюхо. Вон какое нарастил, набулькал на своем «бордо». А у нее в глазах слезы счастья стоят. На меня смотрит, словно не понимает, о чем речь идет. О будущем твоем, моя девочка, о том, что впереди может быть другая, удивительная жизнь, в другом мире, на другом уровне. Бери, хватайся, беги отсюда, только ему ничего не позволяй, даже так смотреть, говорить, за руку брать…»
Лиза дослушала Пашин перевод и с грацией королевы повернула голову в сторону француза.
– Переведите ему, Павел Сергеевич, – сказала сухо. – Спасибо за предложение, но у меня уже есть учитель, которого я не променяю ни на какую Европу.
Паша чуть не поперхнулся, но радостно перевел. Француз поднялся, еще раз поцеловал Лизину руку и, хлопнув Пашу по плечу, сказал:
– Tu es chanceux![2]
После все пошли купаться. Лиза отплыла подальше от плещущейся на мелководье компании и продолжала грести навстречу восходящей луне. Она слышала их голоса и смех, слышала, как они хором звали ее и просили далеко не заплывать. Ей хотелось, чтобы Паша поплыл и они оказались одни в этой густой, теплой и светящейся воде. Если бы он догнал ее, подхватил на руки, потом закружил, поднимая брызги! Она не знала, что Паша не умеет плавать, поэтому стоит сейчас по пояс в воде и с тревогой всматривается в темноту. Лиза обернулась в сторону берега и увидела освещенные окна дач, огоньки раскуриваемых сигарет. Она повернула назад и очень скоро вышла из воды, освещенная ярким пламенем разбитого у лодочного причала костра. Возле него сидели дачники дружественных творческих союзов. Никого из гостей Анисова не было. Все слушали усатого и чуть лысоватого гитариста, певшего хриплым голосом про лесоповал. Песня звучала отчаянно, с надрывом. Вдруг на полуслове она оборвалась, и гитарист, всматриваясь в темноту, произнес:
– Афродита! Смотрите – вот это да! Просто богиня, выходящая из ночного прибоя! Остановись, мгновенье…
Все обернули головы. Паша вынырнул из черноты и смотрел на Лизу издалека. Он слышал все, что говорил усатый. И ему опять, в который раз за сегодняшний день, хотелось каждому мужику, смотрящему на нее, выколоть глаза. Лиза подсела к огню. Возле нее уже вился какой-то смазливый брюнет. Он протянул полотенце и стакан. Предложил пойти вместе и поискать ее дачу. Лиза смеялась, ей нравилось быть в центре внимания. Паше, конечно, хотелось, чтобы она встала, ушла, обозвала бы всех козлами и побежала искать его, а найдя, упала в объятья. Но ученица сидела и слушала прерванную песню. Паша не выдержал и вышел к свету. Она увидела его и радостно помахала. Зазвучали последние гитарные аккорды. Все зааплодировали и наперебой стали заказывать другие песни. Гитарист обернулся к Паше и прищурил глаз.