Дуэль с Оракулом - стр. 9

Сазонов натужно рассмеялся и подмигнул солдату на фотографии.

– Хорошо тебе! А я, брат, погибаю… Ну да ладно, жалеть не о чем! Видно, по-другому быть не могло…

За окном между деревьев мелькнула тень. Виктора Петровича обдало холодом, он отвернулся и неумело перекрестился. Тень исчезла. Может, она существовала только в его воображении? Собаку Сазонов во дворе не держал, не выносил громкого лая. Соседских шавок хватало, чтобы не спать ночами, крутиться на неудобной подушке, проклинать бестолковых псов. Бессонница его не поддавалась лечению, упорствовала. Со временем он понял, что просто боится уснуть…

Ренат свернул на кольцевую и прикинул: до Калуги ехать часа три. Он включил музыку для медитаций. Медленная мелодия не успокаивала, а действовала на нервы. Расставаться с Ларисой оказалось тяжелее, чем он ожидал. Впервые с тех пор, как они поселились вместе, Ренат проводил ее одну в дальний путь. Почему она отказалась от его помощи? Женщины – загадочные существа.

Он представил Ларису в кресле рядом с иллюминатором, за которым – небесная синева и белые шапки облаков. Самолет скоро приземлится во Владивостоке, она выпьет кофе в буфете аэропорта, выйдет из терминала, возьмет такси и… отправится навстречу неизвестности.

Ренат гадал, что кроется за историей ее отца. Столько лет инженер Курбатов, а затем брат Онуфрий не заикался об армейской дружбе, ни слова не проронил о бывшем сослуживце, и вдруг – заговорил. Мол, его сны дурные беспокоят…

Какой смысл ворошить прошлое? К смерти генерала солдаты не причастны. По крайней мере, так утверждает отец Ларисы. Когда друзья-приятели сообразили, что произошло неладное, первым в дом кинулся Сазонов, влетел в комнату и застал генерала уже без признаков жизни. Тот внезапно упал головой на стол и… испустил дух. Никаких денег в свертке не оказалось. По словам брата Онуфрия, вместо купюр перед покойником лежали несколько странных предметов, похожих на черепки. Никакой ценности они собой не представляли.

Ренат мысленно перенесся на место происшествия…

– Ты видел? – бормотал Сазонов, озираясь по сторонам. – Видел?

– Что? – не понял товарищ. – Что я должен видеть?

– Знаки… огненные! Знаки…

– Какие знаки? Где?

– На стене!.. Это сатанинское искушение, вот, что! – размахивая руками, бормотал Витек. – Адское пламя!

Курбатову стало страшно. Товарищ выглядел и вел себя как безумец. Его глаза лихорадочно блестели, губы дрожали, грудь судорожно вздымалась. Он твердил про «огненные знаки», хотя ничего подобного в комнате не было. Правда стена была сажей измазана, будто кто-то начертил углем загогулины. Свеча на столе потухла, генерал не двигался и не дышал. Его черты заострялись, кожа бледнела. Рядом с рукой покойника лежала пачка сигарет: очевидно, генерал собирался закурить, но не успел.

– Беда! Надо прораба будить! – выдохнул Курбатов и побежал по лестнице наверх, в мансарду. Там раздавался молодецкий храп. Все попытки растолкать пьяного ни к чему не привели.

– Труба дело, – сдался солдат. – Это дрова, а не человек!

Он выругался и спустился в горницу, к Сазонову.

– Черт! Пошли в поселок, Витек, в милицию!

На лице товарища появилось более осмысленное выражение, он уставился на сослуживца и мотнул подбородком.

– Нас же загребут в каталажку, брат! Скажут, мы того… генерала порешили!