Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини - стр. 36
– Я хочу, чтобы пятьдесят тысяч итальянских предприятий работали как часы, – заявлял он и принимал меры для осуществления этой идеи.
Энтузиазм Муссолини передался многим министрам. Пытаясь сбалансировать государственный бюджет впервые за долгие годы, министр финансов Альберто де Стефани даже спал в своем кабинете. Эдоардо Toppe, начавший проводить реформу на итальянских железных дорогах, несколько раз выезжал на различные станции и, если выяснял, что какой-либо поезд опаздывает, тут же снимал машиниста, заменял его машинистом резерва и на подножке паровоза на полной скорости мчался до станции назначения. В первую же неделю своего пребывания в министерском кресле Toppe установил, что железные дороги несут потери от воровства, превышающие цифры 1915 года в три тысячи раз. Для решения проблемы он стал направлять с грузовыми составами охранников, появлявшихся как джины из бутылок при попытках грабителей вскрыть двери какого-нибудь вагона. В результате число ограблений резко снизилось, да и поезда стали приходить вовремя.
В качестве поддержки начинаний Муссолини рабочие государственной табачной фабрики, неапольского арсенала и римских армейских и морских складов провели сверхурочные работы, не требуя за это никакой платы. Более десяти тысяч писем получал он еженедельно от граждан, которые предлагали свою добровольную помощь. А один из отцов обратился с просьбой переменить королевским декретом имя своего сына с Ленин Эспозито на Бенито Муссолини Эспозито.
Луиджи Пиранделло, знаменитый драматург, будучи спрошенным о его мнении о событиях вскоре после марша на Рим, проворчал:
– Я знаю только то, что люди, приходящие к власти, хотят есть. Те же из них, кто помоложе, будут есть больше.
Когда Муссолини доложили о подобных высказываниях, он воскликнул:
– Я не из тех, кто лишь проходит через Рим. Я намерен оставаться здесь и править страной. Итальянцы должны подчиняться, и они будут подчиняться – даже если я буду вести борьбу не только против врагов, но и против друзей, даже против себя самого.
Выступая в качестве премьера на первом заседании палаты депутатов 16 ноября, он высказался в таком же духе. На скамьях, занимаемых депутатами-социалистами, было неспокойно. Даже места для публики были почти все заполнены чернорубашечниками, постоянно хватавшимися руками за рукояти кинжалов. Первые слова дуче, с которыми он обратился к ассамблее, стоя с руками упертыми в бедра и бледным от эмоций лицом, были проникнуты угрозой:
– Если бы была необходимость, я мог бы устроить в этом сером зале бивуак для моих чернорубашечников и прекратить деятельность парламента.
В зале стояла полная тишина, когда Муссолини, сделав театральную паузу, добавил:
– В моей власти было сделать именно так, но не таковым было мое желание. – Подождав реакцию собравшихся на эти слова (свою речь дома он репетировал целых три часа), дуче промолвил: – Во всяком случае, пока.
Затем он перешел к главному пункту своего выступления:
– Палата должна понять, что я могу распустить ее через два дня или два года. Требую передачи мне всей полноты власти.
И он получил всю полноту власти 275 голосами. Против были социалисты и коммунисты – 90 голосов.
– Я хочу поставить веху начала моей эры… подобно льву, наносящему удар своей лапой, – признался он в те дни Маргерите Заффарти и провел растопыренными пальцами по кожаной спинке стула.