Дублер - стр. 40
– Мне тоже, – под тоже Доценко подразумевал совсем не то, что Сашка. Его обычным была свежемолотая арабика средней прожарки.
– Ваши американо, – подскочил официант с кофе в стильных стаканах на подставках. Доценко покрутил стакан.
– Почему сейчас? Почему раньше не объявился?
Сашка пожал плечами.
– Так мама только сейчас и рассказала.
– Ясно. Как вы меня нашли вообще?
– Да в журнале, с программой, про съемки вашего нового фильма.
– Ясно, – повторил Доценко. Он понял, что это похоже на допрос.
– Ну, хорошо, что нашлись, – улыбнулся он. – Я, признаться, не ожидал. Ты извини, что заставил там ждать и вообще, скомканно вышло.
– Да что вы! Я ж понимаю.
Сашка был необидчивый, покладистый пацан, в переводе на язык Тарасюков – простофиля.
– Нормальная реакция. Я про вас ничего не знал, вы про меня ничего не знали. И тут – как снег на голову.
– Ну как сказать, – сказал Доценко.
Сашка не понял.
– Не знаю, как ты, а я знал о твоем существовании.
– Знали? – спросил Сашка.
Доценко достал из кармана пару конвертов, свои письма тридцати так летней давности, вскрыл навскидку верхние, подтолкнул по гладкому столу. Сашка смутился, но Доценко подбадривающе кивнул – читай. Сашка разобрал первые попавшиеся строчки. Тогда еще писали руками.
– «Я бы хотел хоть изредка видеть сына, какой он сейчас» … «Лена, пожалуйста, пришли хоть одну фотографию» …
Сашка потрясенно посмотрел на Доценко.
– Мама обманула? Зачем?
– Может, хотела, чтоб я выглядел лучше в твоих глазах. Не знал – какой спрос? Но я-то знал, – ответил Доценко.
– Но она сказала, вы уехали, а она только потом узнала!
– Ровно наоборот. Надо было нам с Леной сговориться насчет показаний, – горько пошутил Доценко.
Но Сашке, видно, было не до шуток.
– Все было наоборот. Я на седьмом небе был от счастья, когда узнал, что у нас с ней будет ребенок. Мне казалось, и Лена тоже. А на другой день Ванька сделал ей предложение. Твоей маме пришлось делать выбор. Она сделала. Да, собственно, и не было никакого выбора – между любимым и случайным.
– И вы вот так ее отпустили, беременную, к другому?
– А что я должен был сделать? Силой заставить со мной жить?
– Ну мама… И про письма ничего мне не говорила.
– На самом деле, конечно, не письма мне стоило писать, а приехать и отстаивать свое право видеться с сыном. А я годика два пометался, а потом просто закрыл для себя эту тему.
– Вы не виноваты.
– Ну да, я так себе и сказал.
Доценко деловито взглянул на часы.
– Ого, ну мы и заболтались! Идем, а то потеряются девочки наши.
«Наши». Доценко сам удивился – своей ответственности за людей, которых знал от силы часа три своей жизни. Что это такое? Родная кровь? Хорошее название для фильма. Доценко расплатился, и они вышли.
Рената с мобильником у уха вошла в туалет клуба, который выглядел, как библиотека. Дизайнеры поработали на славу, так перемудрили, что можно было запутаться в зеркалах, дверях и книжных полках. Интересно, книжки настоящие? Она бы не удивилась. Главное, там царила приятная библиотечная тишина.
Рената переспросила в телефон:
– Простите, повторите, пожалуйста, я не расслышала. Речь идет о съемках в рекламе?
Очевидно, на той стороне подтвердили.
– Интересно. Конечно! Когда и где? Я записываю.
«Ну вот и пошли дивиденды», – подумала Рената. Прижимая телефон плечом к уху, двумя руками стала копаться в сумочке, разыскивая блокнот и ручку. Но, услышав ответ, замерла и увидела в зеркале, как у нее округлились глаза.