Друзья офицера. Лучшие цветы Эдинбурга. - стр. 6

          Ренард сидел за рабочим столом, обложившись бумагами, готовя очередное финансовое коварство, представлявшееся весьма себе перспективным, сулившим немалый доход. Собственно, работа практически была завершена, осталось сделать несколько пометок в документах, и можно наконец расслабиться, выйти из кабинета и посидеть у камина с бокалом хорошего вина.

В этот момент в дверь постучали – что за черт?! Все домашние знают, что беспокоить хозяина во время работы нельзя! Только в крайнем случае. Или сейчас он и есть?

- Чего надо? – Ренард даже не попытался скрыть раздражение. Еще чего, пусть все знают о его недовольстве, расслабились тут, распустились.

- Ваша милость, тут к вам пришли… - здоровяк охранник попытался уменьшится в размерах. Смешно. Видать, всерьез страшится хозяйского гнева, что есть хорошо.

- Кто? – Вот так, кратко и грозно. Пусть боятся, слугам полезно.

- Вот, - оробевший бугай поставил перед собой незадачливого гостя. – Говорит, что он Пифо, а вы изволили приказать, чтобы гостей с такой фамилией не сразу взашей гнали.

Взгляд Ренарада по-хозяйски пробежался по Полю, мол, что это за чудо такое, взъерошенное?

- Ты откуда? – в голосе и намека на радушие.

- Из Руто, это деревня такая, гос… ваша милость.

- К Люси Пифо какое отношение имеешь?

- Так она моя матушка, отправила к вам, сказала, что возьмете меня на работу, к делу представите… ну… я … в общем…вот… - парень неловко развел руками.

Ренард подошел, за подбородок поднял лицо юного гостя вверх, долго и внимательно вглядывался. Наконец, тяжело вздохнув, спросил:

- Ты хоть что-нибудь делать-то умеешь, горе мое?

- Конечно! И дрова колоть, и за лошадьми ухаживать, даже кучером могу, правда-правда!

- Кучером… Всю жизнь мечтал завести себе такого мелкого кучера. Ты хоть буквы знаешь?

- А как же! – Поль оживился. – И читать, и писать, и арихметику знаю, матушка меня всему научила! А я еще и по-кастильски, и по-островному говорю.

- Тоже матушка научила?

- Зачем? Через деревню-то нашу дорога на Париж проходит, по ней всякие купцы едут, да в гостинице, что старый Обэ держит, останавливаются. А их и обслужить, и обсчитать… ой, рассчитать надо. Вот оно как-то само и узналось.

- Ну, если само узналось, тогда так. Ты вот что, братец, - Ренарад обратился к охраннику, - отведи-ка нашего гостя на кухню, скажи, чтоб его накормили, а потом в каморку, ну, ту, на втором этаже, пусть отдохнет. А попозже попрошу Эльвиру, пусть проверит, какую-такую арихметику он знает. Тогда и решим, чего с ним делать.

Через час, накормленный до отвала, Поль спал на узкой кровати в тесной комнатушке, а домочадцы азартно судачили, пытаясь понять, с чего это хозяин не выгнал его за порог, а накормил и даже спать уложил. Под перекрестный огонь их любопытства попал несчастный охранник, впустивший в дом нового жильца.

- Да не знаю я, кто он таков! – отбивался он от осточертевших уже вопросов. – Три дня назад хозяин получил какое-то письмо, которое сразу сжег, а нам приказал, если пожалует кто с фамилией Пифо, то такого не бить, а сразу привести к нему. И все, отстаньте уже от меня!

Споры слуг были долгими и жаркими, но к единому мнению уважаемое общество пришло лишь после того, как проверять знания Поля отправилась сама младшая дочь хозяина Эльвира, с недавних пор баронесса де Безье. Вердикт уважаемого собрания был однозначен – юноша является внебрачным сыном шевалье де Ренарда, признавать которого он не будет, но посильное участие в его судьбе примет непременно.