Дружина - стр. 8
– Не понял. Ты хочешь сказать…
– Да, есть задумка, но нужна низкая орбита с проходом над территорией противника.
– Ничего себе заявка! Ты вообще-то соображаешь?.. А, впрочем… Ладно, ступай, додумывай. Завтра вечером «тайный совет», мы с тобой, оба профессора и Буслаев. – Он повернулся спиной и пробормртал: – Всё, Паша, иди, тебя небось жена и друзья заждались.
Вернувшись к друзьям и гостям, я сделал вид, что всё в порядке. Ближе к полуночи с шутками и обнимашками мы разъехались по домам.
Дома я поцеловал спящих ребятишек и, сославшись на необходимость, закрылся в кабинете и сразу связался с профессором Артемьевым.
– Сергей Иванович, это Павел, ради бога простите за поздний звонок.
– Напрасно стараешься. Я никогда раньше двух не ложусь. Привычка-с, многолетний порок. Я так понимаю, что ты по поводу инцидента в кабачке?
– Так точно. Александр меня как обухом по голове ошарашил. До сих пор поверить не могу. А ведь Лободырный в своём «саркофаге» потрошил наши мозги не по-детски. Очень важно узнать, что он сумел из всех нас вытянуть, и что успел передать хозяевам.
– Не парься. Александр Васильевич расколол голубчика до копчика, и уже час как этот гад поёт интересные песни. И, похоже, ещё долго петь будет. У тебя по проблемам есть что-то?
– Есть. Сложилась презабавная ситуёвина. Утром часов в десять в деталях и красках доложу. В девять не рано? Отлично, тогда я в восемь у вас. К семи подскочу.
– Замолчь, шут гороховый. А в общем ты прав. Центр работает с девяти, в восемь у меня в офисе и встретимся. Спокойной ночи.
Я отложил коммуникатор и из стола достал листы бумаги. Замер. Закрыл глаза и отключился. Все соображения исчезли из головы. Пустота и хаос. Мысли клубятся, сталкиваются и перемешиваются. Не заметил, когда из безвременья и переплетения разных идей начали потихоньку вытягиваться и выстраиваться цепочки логических связей. Они отталкивались, соединялись, переплетались, взаимно разрушались и соединялись по новой в гармоничную конструкцию. Где-то через час я очнулся и принялся строчить, отбрасывая лист за листом. К утру все задачи были решены.
Зайдя в шесть часов на кухню, в утреннем свете восходящего солнца я увидел сидящую за столом сердитую жену с опухшими заплаканными глазами:
– Я тебе уже надоела? – На её лицо легла тень.
– Откуда такие нелепые мысли? – Я попытался поцеловать её в макушку, но Лара отстранилась.
– Понимаю, у тебя важные государственные дела. До экспедиции ты полгода сидел в казарме и носа не казал. Понимаю. Но сейчас всё закончилось, а ты опять. Ты дома, и тебя нет.
– Ну, что ты, Ларчик себе напридумывала, я целых три года смотрел тебя в своих снах,– проговорил я вкрадчивым шёпотом. – Как ты могла такое обо мне подумать?
– Всё ты врёшь, Смирнов. Я тебе не нужна, – её рот скривился, и из глаз потекли слёзы. – Тебе нужны твоя математика, твои изобретения, твоя команда, твой профессор, и кто угодно, только не я. А мне сейчас так плохо.
– Заболела?
– Забеременела. Четыре месяца. Если доживу, рожать в ноябре.
– Э-э, что значит, «доживу»? Сегодня же едем в Центр к медикам…
– Нечего у них делать. Я уже раз десять там была. Пока всё в норме, если не считать злого мужа, мучителя и тирана.
– Ларчик, ты не представляешь, как я тебя, тоесть вас обоих люблю, аж сил нет. – Я успокаивающе начал втирать жёнушке всякую благостную муру: – Вот ведь знаешь ты всё, а всё равно ворчишь. А что мне делать? Не успел вернуться, а здесь у них разные нестыковки образовались, а я ведущий специалист. Вот и парюсь, и рву душу и тело. Но, главное, ты не принимай всё это близко к сердцу.