Дружественный огонь - стр. 39
Сегодня в доме все было, как обычно. Разве что в ханукальном подсвечнике был счищен воск, наплывший за время, прошедшее со вчерашнего вечера, да еще домработница, перед тем как отправиться домой, поставила две свечи и шамаш для воссожжения сегодняшним вечером. Но у Яари не было намерений предаваться ритуальной активности в одиночку, да еще в полумраке, потому он добавил в ханукию еще одну свечу, а затем задвинул подсвечник в угол на кухне.
По количеству еды, еще не успевшей остыть на плите, он понял, что домработница не задумалась над тем, что всю последующую неделю в питании здесь будет нуждаться лишь один человек. Поэтому, поковыряв вилкой каждое из блюд, одновременно переключая телевизионные каналы, он убедился, что ни с одним самолетом в мире за сегодняшний день ничего плохого не случилось. Зять предупреждал его, что связь с базовым лагерем, где проводились раскопки, и остальным миром ведется через Дар-эс-Салам, но Яари был непреклонен: пусть даже так, но раз я направил к тебе женщину, которая за много лет впервые путешествует за границей в одиночку, женщину, ставшую еще более рассеянной и забывчивой после смерти сестры, я должен получать информацию о ней все двадцать четыре часа в сутки. И доносить до меня эту информацию должен если уж не ее голос, то тогда твой, а не твой – тогда, на худой конец, я должен получать емейл. Прямо в офис.
Они добрались до базового лагеря ровно в полночь. Располагалась экспедиция в строении колониального стиля, характерном для фермерских хозяйств начала прошлого века. Согласно закону о независимости Танзании, все европейцы были лишены своей собственности, и ферма была превращена в тренировочный лагерь для офицеров и государственных чиновников, опекаемых правительством. Но племенные конфликты и жестокие убийства не вдохновляли на длительное пребывание ни офицеров, ни чиновников, задачей которых являлось умиротворение и успокоение местного населения, однако ничто не указывало на выполнимость такой задачи. Мало-помалу сама идея и это место были заброшены и забыты на долгие годы, пока два африканских антрополога не открыли его заново и не обратились в ЮНЕСКО с просьбой о помощи для восстановления бывшей фермы в качестве базы для научных изысканий и проведения раскопок.
В темноте очертание здания казалось призраком колониального прошлого. Но на первом этаже где-то горел свет.
– Это кухня, где, без сомнения, он вас и ожидает, – сказала Сиджиин Куанг пассажирке, которая внезапно ощутила такую усталость, что не в силах была поднять даже маленький свой чемодан. Но суданка деловито собрала ее добро, лежавшее на заднем сидении, и повела прибывшую с визитом даму прямо к источнику света.
Если бы Шули могла себе только вообразить, как далеко придется забраться Даниэле, путешествуя в одиночку, чтобы почтить ее память, она была бы польщена и уж наверняка горда ею, хотя, несомненно, встревожилась бы тем, как сложатся отношения сестры с оставшимся в одиночестве вдовцом.
– А вот и он, – сказала медсестра, указывая на высокий силуэт человека, стоящего в проеме двери. – Сейчас он прибежит…
Но она ошиблась.
Вместо того, чтобы броситься навстречу свояченице, обнять ее и помочь закатить чемодан, Ирмиягу стоял и ждал у входа, пока обе женщины сами подойдут к нему. Только после этого он крепко обнял Даниэлу и нежно похлопал по спине чернокожую медсестру.