Дружба с призраком - стр. 21
Со ступенек на платформу Мария скатилась как раз в одно время с подкатившим к станции поездом. Успела влететь в дверь, схватилась за поручень, сдунула упавшую на лицо прядь волос. Двери закрылись, поезд дёрнулся и покатил вперёд, набирая скорость. В метро Мария ехала впервые в жизни и потому испытывала странные чувства – страх, смешанный с восторгом. А может, смешанный со страхом восторг. Наверное, скорее второе, потому что Марии ужасно нравилось куда-то нестись с головокружительной скоростью, но ещё больше – быть при этом свободной, как птица, вырвавшаяся из клетки. То есть из своей душной тесной кладовки, о которой и вспоминать-то не хотелось. Немного обвыкнув, Мария принялась разыскивать глазами знакомую клетчатую накидку и белые как снег волосы.
Белой как снег оказалась кенгурушка с надвинутым на голову капюшоном на одном из подростков. Не то, не то. Клетчатая ткань? Нет, это свитер клетчатый на каком-то пожилом мужчине. Красная бейсболка? В ней кто-то сидит и читает газету. Мимо.
И тут она увидела миссис Фишер. Вдова рассматривала свою морщинистую, казавшуюся ей чужой без обручального кольца руку, потирала опустевший палец, на котором столько лет было это кольцо.
К восторженному возбуждению, которое продолжала испытывать Мария, стало примешиваться чувство вины, ей было немного стыдно за то, что она принимала участие в мошенничестве, лишившем миссис Фишер её обручального кольца. Оставалось лишь надеяться на то, что ей удастся загладить свою вину, когда она отыщет спрятанное в доме вдовы сокровище. Вот только не нравилось Марии то, что миссис Фишер, оказывается, так далеко живёт. Ну очень далеко!
Поезд проезжал одну станцию за другой. «Лафайет», «Хойт», «Джей стрит». Перебрался по туннелю под рекой Ист Ривер в Манхэттен. В вагоне освобождались места, но Мария оставалась стоять, не в силах оторваться от окна.
На Четвёртой Западной улице поезд снова наполнили пассажиры. Мария взглянула на сиденье, которое занимала миссис Фишер.
Вдова исчезла! Совершенно неожиданно исчезла! Мария ринулась к закрывающейся двери, в последний момент выскочила на перрон. Здесь было полно народу. Люди толкались, натыкались друг на друга, не в силах оторваться от своих смартфонов, ничего не слыша в наушниках. Возле установленной в центре зала карты толпились туристы с сумками и камерами. Громко постукивая своей белой тростью, мимо Марии прошёл слепой в чёрных очках. Где-то в конце платформы кто-то бил в маленькие, но ужасно громкие барабанчики-бонги.
Мария протолкалась сквозь этот ад до ведущей наверх, к выходу, лестнице, и буквально в последний момент успела заметить белые волосы и знакомую клетчатую накидку.
Мария бросилась вдогонку, удачно избежала столкновения с какой-то татуированной с ног до головы девицей с розовыми волосами, обогнула на полном ходу семейство туристов в одинаковых футболках с надписью «Я люблю Нью-Йорк» и выбежала в серые октябрьские сумерки.
Слегка испугалась, почувствовав, как задрожал асфальт у неё под ногами от проходившего под землёй поезда метро.
Вжжжих! Остановился почти прямо перед Марией подъехавший к остановке автобус.
Бип! Бип! Би-бип! Сигналили таксисты, зазывая пассажиров.
Да уж, чего-чего, а шума на Манхэттене не в пример больше, чем на спокойных улочках Бруклина, где жила Мария. О тишине в библиотеке вообще промолчим, даже вспоминать не станем.