Друиды Русского Севера - стр. 17
Еще восточнее, там, где начинается территория старинных тоневых хозяйств уже не кузоменских, а принадлежавших жителям села Чаваньга, из песка вновь выходят скалы, по большей части гранитные: поднимаются из берегового песка стенами почти нацело разрушенной временем баснословно древней твердыни (архейским гранитам – до двух миллиардов лет). Скалистые мысы здесь порой выходят далеко в море и в шторм принимают на себя яростные удары холодных волн, защищая от них небольшие бухточки. Именно в таких местах, как не раз говорил А.Л. Никитин, и нужно искать следы селений древних мореходов, следы «народа Белого моря».
Здесь Андрей Леонидович и сделал открытие, о котором почти не писал, потому что не провел детальных исследований. Но открытие потрясло его необычностью пережитого. Предоставим слово ему самому.
«…Я стою на холодных, влажных камнях, рюкзак тянет плечи, ноет спина, и затекли ноги, но в легком дрожании воздуха вокруг проступают иные места и иные картины – каменные осыпи Великих Юриков, которые мы покинули несколько дней назад, гигантские спирали соловецких лабиринтов, а над ними дрожат и плывут в мареве очертания неведомых мне берегов, где к небу возносятся каменные глыбы, отесанные и воздвигнутые руками человека…
Пульсирует кровь, видения возникают и пропадают, всплывают снова, голова слегка кружится от усталости, от испарений, от запаха цветущего багульника, долетающего из тундры… И постепенно я начинаю догадываться, что совсем не усталость наливает свинцом мои ноги и не золотые россыпи солнца над вечерним морем вызывают мои видения. Причина, по-видимому, в этих камнях. Раньше такие места населяли эльфами и феями, сюда приходили, чтобы спросить у них совета и помощи, здесь человек открывал для себя присутствие иных миров и других измерений – тех, что не мог охватить и постигнуть логикой своего сознания…
Мы стоим не просто на поле черных камней. Мы стоим на одном из древних святилищ Берега, таинственным образом связанном с другими такими же местами Севера…
Высоко взнесенная над морем, слегка покатая площадка ограничена с одной стороны обрывом к воде, а с двух других – крутыми склонами, спускающимися в небольшие долинки с бухтами. Она полого поднимается своей четвертой стороной вверх, скрываясь за перевалом, но на половине подъема рассечена надвое невысокой и широкой грядой, сложенной из валунов. Гряда идет параллельно берегу моря, и в нескольких местах над ней поднимаются отдельные кучи черных камней с провалами в центре, похожие на рухнувшие внутрь каменные гробницы.
Выше этой гряды начинается ровная, напоминающая ухоженное поле или подстриженный газон желто-зеленая поверхность тундры. Там нет ни единого камня, ни одного валуна. Зато ниже к морю начинается хаос черных камней, среди которого в глаза бросаются такие же каменные кучи, как те, что встроены в тело каменной гряды. Еще одна такая гряда-стена отходит перпендикулярно от первой и тянется к берегу, разделяя каменный хаос на две равные части.
Все это удивительно напоминает сооружения «мыса лабиринтов» на южном берегу острова Анзер в Соловецком архипелаге. И не только их. Такие же каменные кучи лежат в кольце из лабиринтов на Большом Заяцком острове, образуя древний могильник, сходный с тем, что был мною найден между Кузоменью и Кашкаранцами, на противоположном от нас конце Лукоморья, на Великих Юриках…»