Другой Зорге. История Исии Ханако - стр. 11
Отказавшегося от «корней и привязанностей» Зорге с Кристиной теперь сближала диссертация, которую она решила написать. Тема была выбрана необычная, в чем-то даже провокационная: «Лев Толстой как социолог». «Дважды в неделю, – вспоминала Кристина, – я ездила в Кёльн на занятия семинара по социологии, а дома работала над диссертацией. Когда подошло время сдавать устный экзамен, Ика стал меня натаскивать. Просто удивительно, как его острый ум мгновенно схватывал самую суть. С его помощью летом 1922 года я выдержала кандидатский экзамен». Осенью Курт Герлах умер, а супруги Зорге переехали в Берлин.
В это время Рихард Зорге до предела активизировал свою деятельность в германской компартии. В 1923 году, после ее запрещения и перехода на нелегальное положение, он стал связным лидера КПГ Эрнста Тельмана, а год спустя обеспечивал размещение и безопасность высокопоставленных гостей из СССР, прибывших на IX съезд немецких коммунистов. У супругов Зорге был свой дом, и Кристина сохранила для нас его довольно поэтичное описание вкупе с любопытной характеристикой молодого Рихарда:
«В парке возле особняка какого-то франкфуртского патриция нам, несмотря на инфляцию и трудности с жильем, удалось отыскать пустующую конюшню с жилыми помещениями для конюхов. Мы переделали все это в оригинальный летний домик; один из друзей, художник, выкрасил в нем комнаты: одну в красный, другую в желтый, а третью в голубой цвет.
Марксизм Ики, к счастью, не исповедовал аскетизм и бедность, хотя у него никогда не было стремления ни к деньгам, ни к имуществу… Он любил глубокую русскую печаль, был отзывчивым, но без сентиментальности, помогал коллегам в трудные дни и с жаром писал о пролетариях. Разумеется, он приводил с собой гостей из числа коллег по работе в редакции: они выпивали, много курили… Он любил кошек и собак и играл с ними, как мальчишка… Не будучи особо разборчивым в еде, он, тем не менее, с удовольствием готовил. Его меню было не очень обширным, однако определенно больше моего… Если блин разваливался, он мрачнел, его не утешало даже, если я называла бесформенное произведение его кулинарного искусства королевским блюдом».
Весьма любопытны в связи с этим и воспоминания Хеде Массинг, австрийской актрисы и агента советской разведки, судя по всему, именно в это время или несколько раньше вхожей в дом Зорге: «В их квартире была сосредоточена жизнь их друзей и единомышленников. Я помню, что кругом была старинная, антикварная мебель, которая досталась Кристине от ее первого мужа, солидного ученого. Здесь была чудесная коллекция современных картин и редких гравюр. Меня потрясала легкость, с которой проходила жизнь в этом доме. Мне нравилось сочетание серьезных бесед и дружелюбной атмосферы». Хеде одной из первых обратила внимание на еще одно из главных качеств будущего разведчика, о котором потом будут писать многие введенные в заблуждение «некоммунистическим обликом» Зорге: «Ика предпочитал простую, неофициальную одежду, был гурманом и знатоком вин, любил рассказывать забавные истории о животных. Он, еще меньше, чем Кристина, был похож на типичного коммуниста. Из всего их круга у супругов Зорге были самые развитые такт и вкус. Они оба мне очень нравились».
Не слишком похожая на коммунистку платиновая блондинка Кристина Зорге успешно старалась быть под стать своему одновременно светскому и демократичному в манерах супругу, устроив в их доме нечто вроде салона: