Другие люди - стр. 81
Андрону Кальпусу удалось найти надежного клиента в лице Главного управления ОГПУ, потреблявшего папки, формуляры, учетные карточки в огромных количествах. Доставлявший свой товар на восьмой подъезд Иван Михайлович был всегда в хорошем расположении духа, поскольку от Кузнецкого Моста до Лубянки рукой подать. А платили ему с веса, а не с расстояния.
А дальше счастливый случай. К принимавшему канцелярский скарб младшему инспектору отдела учета Хозяйственного управления ОГПУ Брониславу Леопольдовичу Тау, совершенно между прочим, обратился выходивший через восьмой подъезд сержант с характерной фамилией Резник и поинтересовался, не знает ли он, Тау, где на Стромынке Слезный тупик. Младший инспектор отдела учета только пожал плечами, а Иван Михайлович, хотя его и не спрашивали, и даже в силу небольшого роста и невыразительности черт, и вовсе не заметили, тут же поднял свои синие глаза на спрашивающего сержанта и с готовностью отозвался. «Знаю, – сказал Иван Михайлович, – и ехать лучше не через Коланчовку, а через Марьину Рощу». «Кто такой?» – спросил сержант Резник у младшего инспектора Тау, давая понять, что не со всяким случайным человеком он станет разговаривать. «Разносчик из Оргстроя», – пояснил Бронислав Леопольдович Тау. «Поедешь с нами, будешь понятым и дорогу покажешь», – сказал вкусивший немалой власти сержант так, словно перед ним был пусть и маленький, но не совслужащий, а извозчик на Арбатской бирже. Резник только недавно был взят на Лубянку, ему не хотелось выглядеть новичком. Как разговаривать, учился у старших, а недостающие знания старался собирать по ходу дела.
Вот так, по ходу дела, состоялось знакомства Ивана Михайловича Михайлова и сержанта Резника. Для сержанта, переведенного в Москву из Медвежьегорска, Иван Михайлович оказался живым путеводителем по Москве и ближним пригородам.
Сначала привлекался, как общественник, а дальше рабочий стаж и незапятнанная профсоюзная карточка открыли Ивану Михайловичу двери большого дома на Лубянке, двери, быть может, с самыми крепкими запорами. Двери-то открылись, но мечта работать под крышей сбылась не сразу, первые полгода побегал курьером, пригодилось его отличное знание города, еще полтора года топтался в наружке, потом уже перешел на следственную работу в звании «кандидат на звание».
Люди в ОГПУ росли быстро, но быстро и отцветали, исчезая где-нибудь в глубинке или еще дальше. Хорошие вакансии открылись после партчистки 1929 года, которую, не в пример партчистке 1927 года, многие проходили со скрипом. После НЭП, а партия строго следила за теми, в ком давали себя знать отрыжки левого уклона, кто заболел комчванством, кто оторвался в силу хозяйственного, собственнического обрастания. Партия нацеливала на изгнание тех, кто обнаружил склонность ко всякого рода излишествам. Иван Михайлович ни чем еще обрасти не успел, не говоря про излишества, зато с его кандидатской карточкой и безупречным, хотя и коротким, послужным списком открылась хорошая перспектива для роста.
Не столько талант, о котором говорить не приходится, и даже не беззаветное усердие, питаемое, с одной стороны, чувством сродни страху, с другой стороны, понятным на такой работе тщеславием, решили судьбу бывшего батрака, а, скорее всего, постоянно возраставшая потребность в преданных и готовых на все кадрах.