(Другая) жизнь Веры - стр. 20
– Ах, вот как. В таком случае: все просто до тупизма, – произносит свою коронную фразу Пиндилов.
– И что же просто? И до какого тупизма, стесняюсь спросить, – настораживается щеточка усов Виктора. В глазах мелькает беспокойство.
– Единственный подозреваемый – это Вы.
– Что значит я? – натягивает он на губы нервную улыбку. Видно решает, что у Пиндилова такой юмор. Черный.
– Кто имел доступ к бутылке? Вы и Людмила. Людмила мертва. Остаетесь только Вы. Все просто, – довольный собой, гордо заключает Пиндилов.
– Да Вы что такое говорите? Мне какой резон? – переходит на высокие ноты Виктор.
– А это Вы нам сейчас и расскажете, – безапелляционно чеканит Пиндилов, напирая хилой трусливой грудью на Виктора.
– Нечего мне рассказывать, – возмущается Виктор в ответ. Он ни на шутку тревожится. Казавшаяся странной поначалу ситуация в его обвинении выходит из-под контроля, обретает пугающую мощь.
Я перевожу выразительный взгляд с Пинидилова на Антона.
Антон явно удивлен происходящим с такой быстрой скоростью расследованием.
– Работает профи. Учитесь, пока я жив, – победоносно ухмыляется Пиндилов. – Раскрыл дело за два часа. Кто так еще может?
Мы недоуменно молчим.
– Прошу проехать со мной, – официальным, подчеркнуто-сухим тоном произносит Пиндилов в направлении Виктора.
Виктор растерянно и одновременно затравленно смотрит на нас.
А мы и не знаем, что сказать. Он – чужак здесь. Мы его не знаем. Мотивов и в самом дела пока никаких не просматривается. Но чужая душа – потемки.
Неожиданно заканчивается для всех нас этот вечер.
Перед тем, как уйти с Пиндиловым, Виктор подходит к Антону и осторожно просит его:
– Антон, я знаю, Вы юридический закончили. Прощу Вас, помогите мне, это не я сделал.
Глава 8
Другая жизнь Веры
Коллектив встретил возвращение Веры гробовым молчанием. Похоже, насчет саботажа Свердловский не ошибся.
Под пристальными недобрыми взглядами она юркнула на свое рабочее место и уставилась невидящим взглядом в монитор. Все происходящее больше напоминало сон. Она еще не имела стратегии, как выбираться на зыбкую поверхность. Только испуганные глаза, чтобы видеть, куда плыть, да нос, чтобы дышать, были над водой.
В любом случае надо было выплывать. Внутренний озноб пронизывал ее тело, холодной струйкой прокатывался вдоль позвоночника. Она решила для себя, что пора прекращать быть личностью, эмоционально зависимой от чужих взглядов и мнений. Она теперь – начальник отдела. Ее главный назначил. Надо соответствовать.
От этих мыслей она приободрилась, распрямила спину и обвела взглядом сотрудников, теперь уже своих подчиненных.
Девушка неожиданно для себя подумала, стоило ли ей теперь вообще заморачиваться и обращать внимание на недоброжелательные взгляды, если у нее есть такой покровитель?
И Вера решила, что нет, не стоит.
Но легко сказать: не стоит. Но вот как не обращать внимание?
Как ей теперь здесь работать? Кто ее вообще слушать-то будет?
Ответом на ее непроизнесенный вопрос была мрачная тишина в отделе. Видимо, Ирина Анатольевна уже была в курсе вопроса и рассказала об этом курсе остальным.
«А потом, – вдруг подумала Вера, – ее рабочее место».
Вера вдруг осознала, что ее уже не устраивает тот стол, который она занимает. Он был расположен в очень неудобном месте: на проходе. Мимо нее всегда кто-то ходил, отвлекая.