Другая жизнь - стр. 46

– Старшина, следи за спиной!

– Понял, понял. Закрыться!

– Держим строй! Лиса, помоги Старшому.

А уже и не надо. Ты глянь, срубил обоих и бежит на помощь Второму. Но тот и сам управился. Командир в рыжей броне сидел, привалившись к дереву, зажимая разруб на ноге, откуда хлестала кровь.

– Кто вы? Чего хотели? – Второй держал меч у него перед глазами.

Тот снял второй рукой шлем, посмотрел на подбежавшего Старшого и захрипел, закрываясь рукой.

– Ты… Ты… Поздравляю. Передай Кузнецу, что он выиграл. – Он отнял руку от ноги, кровь хлынула из раны, лицо резко побледнело. Схватив за руку Старшого, он сжал ее из последних сил. – Скажи ей… Скажи… Я прошу прощения.

– Кому?

– Ей. Ты знаешь. Скажи, я не ведал. Прости…

Второй рукой он полез за пазуху, сдернул с груди амулет, стилизованный под наконечник стрелы, протянул Старшому:

– Отдай моему сыну.

Рука упала, рыжепанцирник закрыл глаза. Грудь еще вздымалась, но было понятно, что это конец.

Мы со Вторым уставились на Старшого.

– Ты его знаешь?

– Первый раз вижу… Там еще выбегают.

Выбегают, но с поднятыми руками. Сволокли всех убитых на поляну. У нас ранило Барсука, какая по счету его рана, уже и не помню. Кувалда мотал головой, ему в шлем прилетел арбалетный болт. Ничего, он кузнец, репа крепкая.

Подошел Старшина.

– Без потерь?

– Да. У вас?

– Звень. Нашли что?

– Мы его видели, похоронили. Нашли, знать бы что. Старшой расскажет.

Пленными оказались мужики из нижней деревни. По их словам, примчавшийся вчера благородный в рыжей кирасе в дополнение к своим десяти бойцам нанял всех желающих в деревне вместе со старостой за очень большие деньги. И все. След оборвался. Все десятеро вместе с командиром были убиты, мужик, который жил в верхней деревне и примкнул к отряду, тоже. Он, по-видимому, и стоял на пригляде и доложил о нас.

Заставили пленных копать могилу и хоронить всех. Поживились хорошей броней и оружием. У убитого командира нашли копию нашей карты, но без подробностей и помеченной шахты. Все сходилось. Узнать бы еще, кто это.

Пленные опасливо косились на нас. По-плохому или по-хорошему, надо бы их всех, конечно… чтоб не проболтались. Старшина потряс головой.

– Надо бы. Но, ты же знаешь: не будем.

– Надо тогда запугать как-то…

– Сходи со Старшим. Пусть наболтает, он сможет. А вы с Братьями – для устрашения.

– Хорошо.

Старшой хмыкнул, но ничего не сказал. Встал, пошел впереди меня. Пленные мужики сидели на краю поляны, посматривая на стоящих рядом Братьев и Лису с ее арбалетами. Увидев нас, поднялись.

Старшой подошел, встал перед ними и, ни слова не говоря, стал крутить головой, посматривая то на свежую братскую могилу, то на мужиков, то на нас с Братьями. И тишина. Мужики посерели, поняли, что все решается в их жизни. Ну, Старшой… ни слова не говоря, в такой страх вогнать! Мастер.

– Значит, так. Сейчас варите себе поесть. Ночуете с нами. Без глупостей.

Сзади раздался щелчок. Лиса с показным видом разрядила арбалет. Мужики сглотнули. Старшой снова покрутил головой.

– Завтра все идем вниз, в деревню. Своим и всем, повторяю – всем, кто бы ни спросил, будете говорить, что вы в лагере сидели и, что здесь творилось, не видели и не слышали. Староста кто?

– Там он, – махнули рукой в сторону холмика.

– Жаль. Его бы я повесил, чтоб своих деревенских не подводил под камень. Деньги вам дали?