Другая жизнь - стр. 30

– А, так вы еще можете отказаться? – скорчил гримасу тот.

– Да, если дело гнилое. Но если берусь, то делаю. Поэтому меня и нанимают, чтобы не тратить лишних денег, – и замолчал.

Девчонка принесла кувшин и две кружки, решила, что будем пить вместе. Нет уж. Ух, вкуснота, сам выпью.

– Да, меня не обманули, рассказывая о вас, уважаемый.

– Обманули, обманули. Все, кто много обо мне говорят, долго не живут. Или обманывают…

– Что-то вы, уважаемый, все про обманы да про обманы…

– Сразу предупреждаю. А то в последнее время что за поветрие пошло – никто платить не хочет… Все норовят обмануть. Суета. – Дожевал мясо, подобрал лепешкой соус; хорошо!

– Суета? – Бледный сделал попытку улыбнуться.

– Да, суета. Наймут себе идиотов, которые и оружие держать не умеют, только шваль базарную гонять да деревенских дураков. Вот и приходится объяснять, что к чему. Закапывай их потом…

Тихонько допили. Я – кисель, он – свое пиво. Посидели в тишине.

– Хорошо, я принял решение, – вот ведь боги: он решение принял… прямо глава Большого Коронного Совета… – я вас нанимаю.

– Ха. Говорите, что нужно сделать и сколько вы готовы за это заплатить, а я уже решу, браться или нет. – Я махнул рукой из-под стола, двузубая вилка воткнулась в потолок прямо над троицей за соседним столом. Те сглотнули и убрали свои ножи. Правильно, а то могу и занервничать. Хороший фокус: долго пришлось учиться, зато прекрасно выглядит.

Бледный перевел взгляд обратно на меня.

– Хорошо. Дело в моем брате.

Хорошо, не хорошо… рожай давай, бобер контулукский, задрал своими проблемами. Везде одно и то же. Братья, родители, дядьки, тетки, дележ денежек, земель и скотины. Мерзавцы. Может, мне и заказчиков опосля кончать? Нет, нельзя, клиент всегда прав.

Скучно. Спать хочу. В столицу, что ли, съездить?..

2 злыдня 317 года. Утро. Север. Второй

«Не люблю холод. Как они тут живут?.. А говорят, дальше будет только хуже». Придвинулся к камину, закинул еще пару поленьев. Старшина оторвался от своей кружки.

– Сам за дровами пойдешь. На два дня уже спалил.

– Холодно.

– Выпей вон. И на голову что-нибудь надень. Вся дрожь от головы.

– Ага, как местные, треух или платок. Спасибо.

Огонь качнулся. В приоткрытую дверь втиснулся Сержант, быстро захлопнул ее и присел к огню.

– Снег за ночь выпал.

– Вот ведь, хрень господня, – выругался я, – терпеть его не могу. А у нас окно завешено, так не видно. Много?

– По колено уже.

– Обалдеть. Как дальше поедем? Может, растает?

– Вряд ли. Там холод жуткий. – Сержант повернулся к огню спиной. – Прямо сел бы туда, в камин.

– Ага, чтобы твоей шерстью тут все воняло. Вон дымишься уже. – Я отпихнул Сержанта подальше.

– Это еще не все.

Теперь уже и Старшина поднял голову.

– Что опять?

– Не следишь за своим «пасынком». А он с ума сошел. – Сержант опять с кряхтением притиснулся к очагу.

– Что опять? Ром пьет?

– Хуже. Вышли утром во двор, он снег увидел, заорал, стал в нем валяться.

Меня передернуло. Взял очередное полено. Старшина заржал:

– Дурни. Снег – это хорошо. Мы стоим – так и те, кого мы ловим, тоже стоят.

– Да, нам бы способ найти, как по снегу идти, вот было бы здорово, – я опять отпихнул Сержанта, – всем хочется погреться, отвали, не заслоняй.

– А вы у Старшого спросите – раз он снег так любит, значит, на севере бывал; может, что-нибудь придумает. – Старшина тоже вытянул руки к огню.