Другая женщина - стр. 13
– Ладно, – произнесла я. Меня саму раздражала собственная липучесть. Я бы с радостью продемонстрировала его какой-нибудь троюродной сестре сводной тетки моей матери. Но он, видимо, смотрел на это иначе. И мне это было неприятно. И я ничего не могла с собой поделать.
3
Внизу просигналила машина.
Пиппа (она курила, свесившись из окна) крикнула мне:
– Прикатил твой парень! На своей шикарной тачке.
– Ш-ш-ш, – укоряюще прошипела я. – Услышит.
– До него три этажа. И его, черт побери, слышит половина улицы, так что я бы насчет этого не переживала.
Я частично протиснулась в то же самое окно и помахала ему. Он прогудел в ответ, и наш сосед Билл поднял голову, оторвавшись от мытья собственной машины.
– Все нормально, Билл! – успокоила его Пиппа. – Это просто кавалер Эмили прибыл.
Пожав плечами, Билл вернулся к своему занятию. Идеальный сосед: настороже, когда надо, а когда не надо, делает вид, что ничего не замечает.
Мы с Пиппой не соответствовали типичной демографической ячейке данного района: статистической нормой здесь считалась молодая семейная пара, среднее количество детей – 2,5. Все они уверяли, что обожают Ли, этот отличающийся большим человеческим разнообразием анклав между Луишемом и Блэкхитом, но и мы, и они знали, что они лишь ждут возможности вскарабкаться на очередную социальную ступеньку и перебраться в богатенький Блэкхит. (Эта ступенька была, надо признать, очень высокой.) Зона «Юго-Восток-3» – вот где всем хотелось очутиться. Там чувствуешь себя, словно ты не в Лондоне, а в какой-то забавной деревушке. И там полно открытых пространств, совершенно необозримых. Говорят, в XVII веке там хоронили жертв чумы, Черной смерти, отсюда и название Блэкхит – «черная вересковая пустошь». Но это мало беспокоит наших современников, которые летним вечерком не прочь устроить там импровизированный пикник с шашлыками. Мы с Пиппой много раз присоединялись к этим веселящимся массам, которые делают вид, будто там живут, и зажигали огонь под одноразовым подносиком из фольги, поспешно купленным на ближайшей заправке. Мы как-то всегда приходили туда слишком поздно, и нам уже не доставались лучшие места (возле пабов). Когда мы набирались храбрости и считали, что сегодня британская погода нас не подведет, было уже четыре часа дня и в Sainsbury успевали вымести подчистую весь шашлычно-грильный отдел.
– О-о, ты роскошно выглядишь, – отметила Пиппа.
Я сделала вид, что разглаживаю свое обтягивающее платье спереди, хотя разглаживать там было, прямо скажем, нечего.
– Ты думаешь?
Я почти час мучительно выбирала, что надеть. Миленькая блузка и белые джинсы – более непринужденный наряд. Платье с особой структурой – более формальный. При этом мне не хотелось создавать впечатление, будто я приложила слишком много стараний. Но мне показалось, что приложить недостаточно усилий в таком случае – это еще хуже. В итоге победило это самое платье темно-синего цвета. Креп сжимал мне талию, облегал бедра и заканчивался чуть ниже колена. Декольте было самое скромное, зато этот крой очень выигрышно подавал мою грудь. Как заметила бы моя мать, «это платье натянуто везде, где нужно».
– Волнуешься? – спросила Пиппа.
– Да нет, все нормально, – соврала я. Ей незачем было знать, что после выбора наряда я еще целый час провела, орудуя феном, собирая волосы в высокую прическу, распуская их, снова собирая. Они успели отрасти до плеч, даже сильнее: я уже довольно давно им такого не позволяла. Вид оживляли несколько мелированных прядей среди моих натуральных рыжих. В итоге я все-таки решила все это поднять, а две прядки убедила спуститься по обеим сторонам лица, чтобы выглядеть не так строго. Пару дней назад я сделала французский маникюр, и он до сих пор хорошо держался. Макияж – легкий, типа «естественный», я всегда такой предпочитала. Мне хотелось создать образ непринужденного шика. В конце концов, я ведь просто ехала знакомиться с матерью своего молодого человека. На самом деле я меньше готовилась к свадьбам близких подруг.