Другая война - стр. 38
– Возможно, и нет в жизни справедливости, – вспомнив всё это, согласился таксист. – Но всё же элементарный порядок, когда человек получает по труду, а не по наглости и близости к кормушке, можно навести? Был бы я президентом, я бы такой порядок быстро навёл.
– Если бы да кабы. Кто ж тебя туда пустит?
– Согласен. Тогда я бы Жирика на эту должность поставил. Видно, старается, радеет за Россию.
Подумав про президента, Иван мысленно его представил. Главу государства он видел на расстоянии вытянутой руки, когда тот прилетал в их часть в Чечне. Верховный Главнокомандующий лично наградил рядового Доброва медалью «За отвагу». Такое вряд ли забудешь.
– А пока наш нынешний доберётся до всех этих Храповцевых, жизни не хватит. Они же, как тараканы расплодились. Их травишь в одном месте, они выныривают в другом. Их снова давишь, а они выскальзывают из третьей дыры. Неистребимое племя.
«Действительно, неистребимые», – подумал Иван, частично соглашаясь с доводами таксиста. Такие как Храповцев были, есть, и будут всегда есть. Причём исключительно чёрную икру. Так, наверное, было со времён библейского Хама и будет до нынешних времён современных Храповцевых. Так уж устроена жизнь, её не переделаешь. Единственное, что можно сделать, так это ставить на место зарвавшихся наглецов. Как сегодня утром у вокзала и как тогда в далёкой молодости на выпускном вечере.
После первой стычки с Иваном и Лёхой, всё последующее время Пашка Храп не рисковал связываться с друзьями. Лекомцев к тому времени достиг определённого совершенства в изучении каратэ; коричневый пояс что-нибудь да значил. Добров к выпускному классу добился звания кандидата в мастера спорта по боксу. Часто ездил на соревнования, на областных не раз становился призёром, на городских часто выигрывал. В открытую связываться с такой парочкой не хотелось даже самому заядлому забияке.
Но связаться всё же пришлось. Всё произошло на выпускном. После окончания школы Иван решил поступать в Политехнический, на факультет электроники. Воспитывался Добров все последние годы у тётки Тани – маминой сестры. Мать Иван потерял рано, запомнив лишь её красивое, но почему-то всегда грустное лицо. Наверное, от того, что она знала диагноз своей болезни, в то время звучавший как приговор – белокровие. Рано оставшись сиротой, похороны мамы Иван не запомнил, словно кто-то стёр из его памяти мучительные воспоминания. Отца Добров и вовсе знал лишь по фотографиям – тот рано ушёл из семьи и сгинул где-то на севере. Так что бездетная тётка Таня заменила Ивану всю его семью. В молодости Иван мало задумывался над этим; тётя его очень любила и частично заменила потерянную мать. Впрочем, тогда, по окончании школы, у Ивана на уме было другое: госэкзамены сданы, аттестат зрелости в кармане, впереди новая неведомая жизнь.
А пока настало время веселиться. Вечер по поводу окончания школы был в полном разгаре. Из спортивного зала, где проходил вечер, слышались веселые реплики; выпивалось разрешённое по поводу праздника шампанское; танцевались последние школьные танцы. Там на скамейке, в зале сидящую в стороне от общего веселья и увидел Иван непонятно почему грустящую Алину. Он знал, что она из параллельного «Б» класса, и что фамилия у неё немного смешная – Галкина. Алина Доброву давно нравилась, но он всё не решался с ней познакомиться. Сейчас же, разгорячённый первым в жизни выпитым вином Иван решительно подсел к невесёлой Алине и, как мог, попытался развеселить девушку. Иван никогда не отличался неразговорчивостью, скорее даже наоборот – в компании слыл остряком. Симпатичный, спортивного телосложения он пользовался определённым успехом у одноклассниц. Алина не стала исключением. Через несколько минут она уже оживлённо болтала с Добровым. Ещё через некоторое время смеялась над его шутками. А спустя полчаса, они вышли на крыльцо школы, чтобы подышать свежим воздухом и чем чёрт не шутит – поцеловаться.