Другая планета - стр. 9

Она была рыжая. Точнее, огненно-рыжая. Непоседливая и смешная. Вся в конопушках. Мне даже показалось, что её белая блузка, синяя юбка и галстук были в этих конопушках. Пока мы стояли, она раз сто, наверное, подскочила и помахала своим предкам. Я даже хотел было уступить ей ненавистное мне место у окна, но не стал. Она же девчонка всё-таки.

Через пару минут, наконец, поехали. Родители, и без того беспрестанно махавшие руками на прощание, стали делать это ещё яростнее, будто хотели взлететь и отправиться вслед за автобусом по воздуху. Я тоже помахал им, насколько хватило угла обзора из моего окна. Ехали мы медленно, но скучать нам не давала та самая девушка в красной пилотке, которой я отдал свою путёвку. Она была некрасивая, в смешных роговых очках, через которые её глаза казались больше, чем были на самом деле. Сначала она устроила перекличку, потом рассказывала нам о том, как мы будем жить в лагере. Только я всё прослушал. Женька тараторила рядом. Я иногда кивал, чтобы она не подумала, что я её не слушаю. Этому я ещё давно у отца научился! В итоге, как ни старался понять Красную Пилотку и Женьку одновременно, так ничего и не понял. Одно хорошо – болтали они обе недолго. Мы выехали за город, и ребята затянули «Песенку друзей» из «Бременских музыкантов», «Мы едем, едем, едем в далёкие края…» и другие. Стало веселее. И жарче. В общем, не знаю, как я вытерпел, но где-то через пару часов мы свернули с трассы и въехали в лес. Трясло очень сильно, и пыль плотной завесой окутала автобус, зато здесь было гораздо прохладнее.

Совсем скоро мы оказались на территории лагеря. Перед нами какой-то старик открыл железные ворота, над которыми была закреплена вывеска с надписью «Алые паруса» и корабль, выкрашенный в бледно-розовый цвет. Проехав ещё немного, мы остановились на огромной поляне. Там уже стояло несколько таких же жёлтых «гробов»,

(как их называет отец)

ребятня из которых давно высыпала на свежий воздух. Но завидовал я им сравнительно недолго. Вскоре двери открылись, и Красная Пилотка выскочила первой, выпуская всех по одному, наверное, чтобы ещё раз пересчитать. Я вышел следом за Женькой, даже помог ей немного с багажом, хотя она и была против.

Вы не представляете, как после этой «железной духовки» было здоровски оказаться на улице. Я бросил свою сумку на землю, глубоко вдохнул ароматы хвойного леса и чуть не потерял от радости сознание. Женька пошла по тропинке за Красной Пилоткой, которая должна была проводить нас до самого корпуса. А я задержался. Хотелось насладиться первыми минутами пребывания в лагере. Я ещё раз набрал полные лёгкие. Даже глаза прищурил от удовольствия! Как вдруг кто-то сильно толкнул меня в спину, так что я не успел удержать равновесие и больно упал на валявшиеся повсюду под ногами шишки.

– Слышь ты, дистрофан, тебе привет от братухи моего, – раздался где-то надо мной хриплый гнусавый голос, какой может быть только у боксёра.

И тут я понял, что Кабан мне всё-таки отомстил.

Я часто думал о том, почему мир так несправедлив ко мне. Почему одним всё и всегда сходит с рук, а другим приходится отвечать за чужие поступки, как за свои собственные. Думал и не мог найти ответа. Год назад я лечился в санатории при заводе, на котором работает мой отец. Как-то раз после ужина я пошёл в игровую комнату и увидел там такую картину: «Крыса», она же Марина Эдуардовна – старшая по этажу – для чего-то собрала всех парней и поставила их в линейку.