Друг в черном плаще - стр. 4
Справедливости ради, Киран не был закоренелым гедонистом. Он всё время старался сделать что-то полезное для культуры, для прославления традиции своих ирландских предков. Танцевальный ансамбль «Русалочка» был его детищем, созданным исключительно на его средства. В свободное время Киран ездил по народным фестивалям и лично отбирал самых фотогеничных и раскованных представительниц кельтской расы. Девушки выступали на благотворительных концертах и на частных вечеринках. Первый номер, как правило, исполнялся в традиционных костюмах. Русалки выплывали в закрытых парчовых платьях и расшитых бисером головных уборах. С каждым выходом костюмы и движения становились всё более откровенными. Под конец представления девушки извивались на площадке в одном нижнем белье. Репетиции проходили у него дома в специально оборудованной студии над гаражом. После репетиций танцовщицы имели доступ к бассейну и сауне. Киран сам частенько вызывался размять им натруженные голени. Чего только не сделаешь во имя искусства!
… Пока Киран тешился гаэльским возрождением, его коллега возился с практикантами в клинике. Отодвинув пациентов на второй план, Дрю Холиок посвятил остаток карьеры воспитанию нового поколения психиатров. Студенты стали его приёмной семьёй, особенно если учесть, что отношения с родным сыном складывались не наилучшим образом.
Плюнув на все понятия о профессиональной дистанции, он с головой погрузился в личные переживания каждого из «крепостных». После работы водил их на ужин за свой счёт. По выходным вывозил в театр, на выставки и концерты в Метрополитен-опера. Так на протяжении девяти лет он умудрялся совмещать отческую опеку с обязанностями начальника. Рефераты проверялись и характеристики составлялись своевременно. Потом, летом 1994 года, сквозь музыку группы «Грин Дей», которой упивались практиканты, Дрю Холиок услышал голос покойной жены: «Ну хватит уже. Возвращайся домой». В эту же секунду он почувствовал, как у него онемели пальцы на левой руке. Ощущения не походили на те, которые обычно возникают от защемления нерва в шейном позвонке.
Первое время он пытался смахнуть тревогу, точно паутину с лица, но симптомы обострялись. К онемению в пальцах добавились проблемы с речью, памятью, равновесием. Он начал ронять предметы, мог внезапно умолкнуть посреди разговора и уставиться в пространство. Зверские головные боли, тошнота…
Перемены в его поведении не могли долго оставаться незамеченными. «Крепостные» молчали и лишь угрюмо переглядывались, чувствуя, что их бесплатным обедам и душевным посиделкам приходит конец, и дружно хотели как можно дольше оттянуть момент печального откровения. В конце концов, момент настал. Практиканты до последнего хранили тайну любимого начальника и заговорили только тогда, когда палачи из oтделa здравоохранения показали орудия пыток.
Перед тем как войти в кабинет коллеги, Киран неуклюже-виновато перекрестился, как и подобает недобросовестному католику. Слова молитвы вылетели у него из головы. Он запнулся на «Отче наш…»
– Заходи, Кир, – услышал он отрешённый голос Дрю. – Это логово, считай, твоё.
Даже на последней стадии поражения доктор Холиок выглядел величественно, точно мученик перед трибуналом. Его орлиный профиль был горд и чист. Сомкнув жилистые руки за спиной, он смотрел на голые стены, которые ещё несколько дней назад украшали его дипломы и грамоты.