Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть! - стр. 6
Жуков построил экипаж, объявил о начале войны. После него выступил старший политрук Лысов. С этого момента экипаж перешёл на круглосуточное несение вахты у зенитных орудий, плюс четыре сигнальщика постоянно находились на мостике. Немецкие самолёты не замедлили появиться у Беломорканала. Лодка самостоятельно передвигаться не могла: мешали понтоны, отсутствовал твердый балласт и аккумуляторные батареи. Поэтому на стоянках лодку тщательно маскировали, чтобы не попасть под бомбёжку. 23-го июня немцы бомбили Повенец и повредили ворота шлюза. Но, четыре лодки типа «К» уже прошли Повенец. Наконец, Сорока! Притопили понтоны, приняли балласт и своим ходом в Молотовск. Там очередь в док из трех лодок! Но, переговорив с начальством, Жуков перегнал лодку на «Красную Кузницу», и там встал в док. И до войны на флоте действовал порядок: давай-давай, в эти дни малейшая задержка расценивалась как чуть ли не дезертирство. Авралом грузили аккумуляторы и твердый балласт. Памятуя о рассказе «командира», Владимир Николаевич лично проверил расчёты Синякова, и убедился, что учтена солёность воды в Баренцевом море. 21 июля Жуков сдал задачи по «Курсу подготовки подводных лодок» штабу Беломорской флотилии, первым из четырёх пришедших лодок, и получил приказ на переход в Полярный. Причём, в одиночку и днём. Перешли в Молотовск, встали под погрузку боеприпасов, продовольствия и топлива. 25 июля отдали концы, рявкнули ревуном и пошли к Горлу. На траверзе Холодной сыграли «срочное». Лодка «тяжеловата». «Дед» тут же предложил её облегчить!
– Нет, Иван Семенович, оставь как есть: перейдём в Баренцево море, будет в самый раз. К всплытию!
Запустились дизеля, и лодка экономическим ходом двинулась на северо-запад. Не обошлось без «приключений»! Коснулись дна на одном из поворотов на Двинском фарватере, и на траверзе Териберки лодку атаковал «Ме-110». Лодка огрызнулась двенадцатью стволами. Немец попался упёртый, промахнувшись в первый раз, он решил повторить атаку. Но, несколько снарядов «Бофорса» воткнулись в крыло, у него остановился один из двигателей, и истребитель, дымя, отвалил в сторону берега. У Сетьнаволока лодку встречало два тральщика и сторожевик. В этот момент опять появились самолёты. Их было много: девятка «Ю-87» и шесть «Ме-110». Владимир скомандовал: «Срочное погружение». Первые взрывы бомб застали лодку на сорокаметровой глубине. Отвернув в море, идти к берегу, когда не знаешь фарватер и последние минные постановки, было бы самоубийством, и, выждав некоторое время, он получил по звукопроводке сигнал «К всплытию». Всплыл, осмотрелся, обнаружил один тральщик и горящий сторожевик. Получили приказ следовать за «тральцом». На сторожевике погасили пожар, и он двинулся вслед за лодкой. Тральщик вел лодку зигзагами, ориентируясь по малозаметным ориентирам на берегу. «Интересно! А если туман?» – подумал Жуков. Прошли траверз левого борта Большого Оленьего, выполнили ещё несколько поворотов, затем тральщик поднял сигнал «Счастливого плавания», и отвалил в сторону. Жуков лег на курс 180, следуя на мыс Южный Боновый, у входа подал звуковой сигнал и ответил на запрос поста. Буксир развел сеть, лодка проскользнула в гавань Полярного. У второго причала её встречали командир 1-й бригады кап-два Гаджиев и командующий флотом контр-адмирал Головко. Прижав корму на шпринге, и дав отбой машине, Жуков неторопливым шагом спустился по трапу на причал и направился к командованию.