Древние города - стр. 38
– Прости, Мэй. Прости, пожалуйста…
Мэй не отвечала, но тут и не было ответа. Что она могла сказать? Разве словами вернешь умерших?
– Ты меня тоже прости, Люк. Это же наши… Это все сделали наши…
– А до этого нападали мы. Правых нет, все виноваты…
Мэй обхватила руками его шею и поцеловала в губы. Это был первый поцелуй, который она начала сама. Первый раз она сама поцеловала Люка.
Захотелось закричать. Захотелось бить по чему-нибудь или по кому-нибудь. С силой, с яростью.
Не так хотел Люк строить отношения с Мэй, не так хотел целоваться. Они мечтали о вечерах на острове, о костре, о реке, о фруктах. Вот тогда они бы целовались, жарко и страстно. Но не сейчас, не теперь. Не с песком на губах и черным пепелищем в сердце…
Будь она проклята, эта война!
Люк отстранился и глухо сказал:
– Нас ждут большие беды, Мэй. Тебе и моим сестрам надо спрятаться. Отцы клана Мигайев правильно сказали о пророчествах. Белые Цемуки уже появились. И появилась ты. О тебе тоже было предсказание, правда, до конца его не смогли прочесть. На стене в Храме Живого металла.
– Почему не смогли прочесть до конца?
– Потому что не все знаки мы помним. Утратили старые знания. Но может, однажды ты прочтешь нам все, что начертано на стенах Храма Живого металла.
– Если я туда попаду.
– Попадешь. Возможно, новых драконов будут выводить уже этой ночью. Если только не будет нападения.
Мэй не дрогнула и не отвернулась, когда Люк метким выстрелом в лоб завалил здоровенную самку-мьёка. Светловолосая была рядом, пока он вместе с младшим братом сливал кровь, снимал шкуру, вытаскивал внутренности и сжигал их на огне. У мьёков ели только мясо. Потроха сжигали, это считалось «гадким мясом». Почему – сейчас уже мало кто из Всадников мог объяснить. Старое правило, сохранившееся с древних времен.
Да и не нужны были эти потроха. Мяса было столько, что Люк, щедро пересыпав солью и терпкими приправами, набил им пять больших кувшинов. Здоровенную шкуру он еще раз зачистил специальными скребками и растянул сушиться на длинных палках. Через сутки ее можно будет замочить в особом растворе, а после еще раз вычистить и растянуть для окончательной сушки. Потом уже мать вычешет шерсть, скроит квадратное одеяло и обработает края цветными нитками.
Мэй только наблюдала. Сказала, что работа трудоемкая и долгая, – и больше ничего.
Но зато после несколько дней обработки шкура станет меховым одеялом, согревающим в ветреную ночь. Такое одеяло служит долго и незаменимо во время долгих ночевок около мьёков.
Уже когда были погружены кувшины с мясом и зарыты в песок остатки костра, раздался низкий рев одной из самочек. Люк кинулся к отдельным загонам, глянул и вернулся.
– Начались роды. Теперь их лучше не беспокоить, иначе они сильно нервничают.
Остальных мьёков загнали в пещеру. Там было темно, и это раздражало животных. Ничего, придется этим большеголовым малость потерпеть, пока не утрясется с клятой войной…
Каменная пластина с тихим стуком закрыла пещеру, последний раз скрипнуло опускающее колесо, и Люк взлетел в драконье седло.
Бросились в глаза ладони Мэй с въевшимся травяным соком – она сегодня рвала траву не меньше других. Люк положил руку на шею Енси и нечаянно дотронулся пальцами до руки Мэй. На самом деле ему хотелось обнять светловолосую и уже не выпускать. Хотелось чувствовать ее кудряшки на своих щеках, ее дыхание, слышать ее голос совсем близко, совсем рядом. Но впереди было еще немало дел, и Люк хлопнул дракона, приказывая ему возвращаться к Костровой Башне.