Дранг нах остен по-русски. Обратной дороги нет - стр. 45

Людей же, увы, не хватало. Для уверенной обороны уже выстроенного острога людей недостаточно, куда на большее замахиваться. Петро много раз показывал минимально необходимое для обороны острога количество бойцов. На двадцать орудий оптимальное число пушкарей шесть десятков, по три человека на орудие. Да на каждую стену по десятку стрелков из ружей, это сорок бойцов. И два десятка в резерве и замене раненых. Итого, необходимый минимум сто двадцать сильных обученных мужчин. Это лишь для обороны от татарского набега, если вести речь об уверенном доминировании на Чусовой, и двух сотен бойцов будет мало. До похода Ермака оставалось семь-восемь лет, в его войске казаков будет более тысячи. Смахнут походя магаданцев и не заметят. А то и Строгановы специально натравят на конкурентов. Павел знал, что лет через пять-шесть Иван Грозный дарует Строгановым все земли от Камы до Зауралья, до Кучумовых владений.

К этому времени надо успеть стать сильным союзником, либо уходить. Но куда?

– Продолжай, – государь взглянул на замолчавшего Годунова, – что там, в Перми?

– Строгановы доносят, что нынешним летом черемисы бунтовали, многих людишек побили, гостей торговых по Каме имали и грабили дочиста. От реки Белой вверх по Каме до Орёл-городка все русские деревни разорили. Православных душ погубили тысяч пять, а то и более. – Годунов успокоился и продолжал скороговоркой: – Строгановские охотные люди за православных вступились, тех черемисов разбили. Самых отъявленных злодеев казнили, а остальных били батогами да в веру православную привели. Пленных освободили, на своих землях посадили, тобой, государь, жалованных.

– Вот, выжиги, всё к своей пользе обратить сумели. Государству тягота, а купцам прибыток, – прокомментировал Иван Четвёртый, государь всея Руси. – Дальше давай.

– Ещё доносят, что на Чусовой реке, выше Чусовского Городка, поселились третий год немцы, зовутся магаданцами. Устроили свои заводы, добывают руду, льют железо и пушки делают. Торгуют стеклом разным, посудой и большим, аршинной ширины, стеклянным листом для окон. Веры те немцы православной, приезжали в городок, просили священника себе в часовенку, не дали. Нынче опять торговали, расплачиваться стали своей монетой, из золота, каковую монету прикладываю. – Годунов сунул руку в пояс и протянул на ладони золотую монетку с надписью «Два рубля». – Вот магаданская деньга, государь.

– Точно золотая? – Повертел в руках монетку царь.

– Аптекарю давали, проверял. Бает, золотая монета, токмо с примесями, – подтвердил Годунов, едва не щёлкая каблуками.

– В прошлом годе лекари немецкие поселились на Варварке, не из их будут? – вспомнил государь высоких независимых иностранцев, что приходили два года назад просить разрешения на жительство и работу лекарями. Тогда они дарили бутылки из мягкого стекла, дипломы свои показывали, в прозрачную бумагу обёрнутые. – Как они живут, не безобразничают?

– Нет, батюшка, живут скромно, каждую заутреню отстаивают, больных лечат с молитвою. Жалоб от людишек на них не было, – поклонился Годунов. – Зубы рвут хорошо, не чета нашим зубодёрам, порой даже без боли получается.

– Так они тоже магаданцы? – скривил губы Иван Васильевич, он отлично знал, что Годунов месяц назад у немецкого лекаря зубы лечил. Без боли, за большие деньги. После чего свою жену к лекарке отправил иноземной, да так и возит каждую неделю.