Drama Show для мажора - стр. 22
Оу. Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу.
― Не понимаю, о чём ты, ― бормочу смущённо.
И вообще, почему я отдуваюсь? Куда Лизка опять удрала?
― Ну-ну. Я вам тут горбушу купила. Знаю, вы рыбу не очень любите, но эта вкусная. Тиной не пахнет. Голову и хвост не выбрасывай, пойдёт на суп.
― Голову и что?? Фу-у, ― мне вручают прозрачную упаковку, из которого зыркает большой водянистый глаз. У неё ещё и рот открыт, крошечные зубы прям пересчитать можно. Бе-е. ― Какая гадость. Не, сорри. Я к этому не прикоснусь.
― Тебе двадцать лет. Пора учиться перебарывать брезгливость.
― Да ты видела, как она смотрит на меня! Мне как нож над её башкой заносить? Я ж не маньяк-рыбофил.
Такой тяжёлый вздох.
― Ну хочешь, давай я сама её разделаю.
― Хочу. И приготовь. Моя не знать, как.
― В муке просто обваляешь, присолишь и на сковородку с обеих сторон до корочки.
― Слишком сложно.
Увы. С готовкой я дружу эпизодически.
Моя короночка ― глазунья. Не получится красиво разбить ― омлет. На этом кулинарные таланты решают, что с них достаточно и дальше работает принцип: если горелым не воняет ― значит, голодными не останемся.
У Лизки с кулинарией дела обстоят менее плачевно. Даже больше скажу, в целом готовит она вполне прилично, но чаще всего ей тупо западло тратить на это время. Поэтому в основе мы питаемся доставкой: быстро и удобно.
― Оставьте как есть. Я сам им пожарю, ― напоминает о себе Булат. Как-будто, блин, про него забудешь. Засунул живность в капюшон, отчего та частично болтается на плече сарделькой, и, особо не стесняясь, трескает буженину в нарезке.
― А ты умеешь? ― с сомнением кошусь на него.
― Сколько скептицизма. В пору оскорбиться.
― Что ж тогда сам одной лазаньей питаешься? ― оскорбляться он собрался, гляньте-ка, какой нежный цветочек.
― Уметь готовить и хотеть готовить ― разные вещи. Но тебе приготовлю.
― Не утруждайся.
― Да мне не сложно.
― И всё же обойдусь.
― Но я настаиваю.
Кхм. Мама, только вот не надо этих своих улыбочек.
Калинин такой милый и галантный только при вас, не заблуждайся на его счёт. А то я уже догадываюсь, что там за вопросики зреют под тщательно закрашенной первой сединой.
Нинада.
Пока обмениваемся любезностями, электрический чайник булькает и парит, намекая, что закипел. Для тех, у кого серные пробки, призыв "пора за стол" дублируется ещё и окриком. Первой прибегает сестра. Папа пока отстаёт, неохотно закончив с процедурами и подвисая в ванной.
― И где ты потерялась? ― расставляя чашки и блюдца, шепчу я сестре.
― Кровать заправляла, улики уничтожала.
― Можно было не стараться. Всё равно спалились.
― Ничего не знаю, пусть докажут сперва.
― Девчата, ― кричат из ванной. ― Это кто такой модный? ― папуля появляется в поле зрения, на вытянутых руках неся чёрную футболку с принтом в виде кота Матроскина, обнимающего бутылку виски. И приписочкой большими буквами: "Я просто в Кашино". ― Я тоже такую хочу.
Бли-ин. Только молчи, только молчи, только...
Чёрта с два.
― О, так это моя, ― оживает Булат, забирая своё добро. Ещё и принюхивается. ― Ты чё, её постирала?
― Лучше б выкинула, ― мучительно скулю, мечтая стать чайным пакетиком. Просто взгляды родителей...
Как Рафаэлло ― вместо тысячи слов.
Тапок, футболка, мы ещё и приехали вместе ― комбо. Чую, не миновать мне допроса с пристрастием. Хотя, в принципе-то, и рассказывать особо нечего.