Драконы Бейлиза. Сборник рассказов - стр. 13

И не сказать, что плата была высока. Так, пара медяков. Но жадность людская не знает предела! Так один из зажиточных крестьян, некто Пранас Диковатый пожалел каждый раз одаривать парой медных монет страхолюдину, как он говорил в этом случае «ни за что, ни про что». Проливая пенное пиво себе на необъятное пузо, он громко кричал каждый вечер в таверне, жалуясь на несправедливость. И ведь, прислушались к жадному фермеру, пошли за ним, прямо из таверны к мосту. Огнем и вилами прогнали Большого Тука, смеясь и кривляясь с пьяных глаз. Ушел огромный тролль из тех мест, ушел, не тронув ни одного из обижавших его крестьян. И Пранас довольный своей победой теперь мог спокойно гнать своих лошадок через мост, не платя его хозяину.

Прошло совсем немного времени и черный мост, прозванный «Троллиным» стал рушиться. Как-то быстро он обветшал, некогда крепкий камень стал крошиться, будто хрупкий песчаник… Большой Тук не только построил мост, он за ним следил, периодически починяя его. Но вот тролль был изгнан, и вместе с ним ушла и толика магии, что поддерживала мост из черного камня в отличном состоянии. Не прошло и полугода, как Тука изгнали, а опоры моста просели, а крутая арка обвалилась. Больше не стало переправы через речку Зарянку. Отныне тяжелые подводы груженные овощами и мясом шли в объезд, давая крюк в тридцать верст. Что по этому поводу думал Пранас Диковатый нам доподлинно неизвестно. Говорят, он еще долго костерил «страхолюдину», что построил такую ненадежную переправу. А через пару лет из-за ужасающей засухи Пранас пошел по миру. Разорившись, он подался на юг, к морю. С тех пор про него никто и никогда ничего не слышал…

Говорят, когда боги создавали время, они создали его достаточно. Последний из эльфов знал это как никто другой. Его память бессмертного существа вмещала многие тысячелетия прожитых лет. Сейчас даже и не вспомнить тот мир, что некогда считал эльф родным…

Звали последнего эльфа Стесис. Когда-то он слыл поэтом, лучшим из всех. Но муза покинула его, и последние две тысячи лет он провел безвылазно высоко в горах, среди ледников, в одной из долин. Там, в ледяном саду, Стесис под сенью деревьев из прозрачного льда, в хрустальной беседке провел долгие года, тоскуя по своей единственной любви. Фея пробуждения, когда пришел ее срок, растворилась в окружающем мире, оставив эльфа наедине с его бессмертием, с его множеством прожитых жизней и пройденных миров.

Стесис оставшись один, погруженный в черную тоску, хотел было уйти вместе с другими эльфами, но фея остановила его. Лишившись физической оболочки, фея пробуждения стала толикой окружающего мира, и иногда имела возможность являться своему любимому в явлениях, чувствах, снах. И в тот раз, явившись ему ночью, она прошептала ему слова вечной любви, попросив не покидать этот мир. Когда, из этого мира, уйдет последний эльф, поведала она, вместе с ни волшебство окончательно покинет землю, а этого допустить никак нельзя! Жди знака, шептала фея эльфу, целуя его в горячие губы, жди и ты будешь свободен!

Долгие две тысячи лет он ждал, глядя в прозрачное око оракула, ожидая знака. А его все не было… Отчаявшись, Стесис хотел оставить свою печальную обитель, уйти в ту, дверь, через которую некогда пришли сюда эльфы, чтобы закрыть ее навсегда. Он даже, вышел за врата долины, чтобы никогда не возвращаться. Тогда, и явился ему знак. Он почувствовал его, всей своей поникшей, не до конца утратившей свой поэтический дар, душой. Вздрогнув, эльф замер, балансируя на остром, как бритва гребне горы, прислушиваясь к своим чувствам, к вибрациям пронизывающий этот мир – мир людей отныне. Зарыв глаза, он еще раз прислушался к своим чувствам. И ему удалось прочувствовать тот краткий миг, когда в этом мире вновь пробудилось большое волшебство. Перед его внутренним взором предстало молодое, увлеченное лицо, склонившееся над старым манускриптом. Буквы в тексте складывались в мелкий, убористый текст. Стесис даже успел разобрать несколько строчек: «Приветствие Эаренделя, светлейшего из ангелов, над средиземьем ниспослано людям…» Искра даст начало огню, и огню жаркому! Не хуже оракула эльф, предчувствуя замер, ощущая как чуждая магия, так одновременно похожая на магию его собратьев, что писали книгу знаний, и одновременно такая самобытная, в будущем набирает свою силу. Стесис охнул, когда в его голове загромыхали гномьи марши, звон клинков в битве при Пелеоноре, удары молотов, выковывающие волшебные кольца. Ветер – пронзающий насквозь, настоящее ледяное дыхание ледников – заговорил с эльфом, голосом его феи, ставшей навеки частью этого мира. «Время пришло, мой дорогой! – говорил ветер. – Теперь ты можешь идти! Ты свободен» Но, я не хочу! – шептал в ответ эльф. «Время скорби прошло» – вздохнул ветер и стих. Голос его души, любовь Стесиса замолкла навсегда. Оставшись совсем один, последний эльф побрел прочь, роняя скупые слезы, которые мгновенно застывали на его щеках в колючие льдинки.