Драконовы поцелуи, или Фиктивная пара для некроманта - стр. 14

Я бы завизжала, но рот не открывался. Слезы брызнули из глаз.

Я дернулась, распахнула глаза и уткнулась взглядом в недовольную морду. На усах блестела капельки моей крови – живодёр мохнатый!

Но больше привлекало другое – большой, сияющий синим диск, который стремительно затягивало чернотой.

Так же стремительно прояснилось у меня в голове, и медленно накатило осознание.

– Он меня… Отравил? Ви, мой отец меня опоил каким-то зельем, чтобы я следовала его воле и выглядела для всех счастливой?..

Мой голос сорвался.

Мне не хотелось в это верить и не хотелось об этом говорить.

Лорд Дейриш всегда был сдержан и сух. Все, что мне доставалось – дежурные подарки на праздники, скупые и редкие похвалы перед гостями и единственная почти искренняя похвала, когда меня – всего лишь год назад – сама супруга приехавшего из столицы герцога Олриша назвала блестящей молодой леди и пообещала протекцию при королевском дворе.

Но почему-то ко двору мы так и не поехали – хотя недоумевал весь город.

Теперь я, кажется, знала почему.

Но даже так было очень сложно принять истину. Мой отец был опасным и жестоким чужаком. Вероятно, он даже не был в действительности моим отцом. И он желал мне зла.

Кровь на прокусанной ладони уже запекалась. Виконт, которого я, устыдившись глупого прозвища, начала про себя называть Мройном, спас меня. Думаю, сейчас он спас мне жизнь!

Благодарность захлестнула. Собственная беспомощность испугала. Я больше не хотела быть слабой. Не хотела быть ведомой. Не хотела быть послушной нежной леди и дочерью.

– Даурр, котёночек, – кош медленно облизнулся, мелькнул розовый шершавый язык. Кровь исчезла. На одеяле ее и вовсе не было ни капли, – твой отец редкостный мерзавец. Этот настой делают только совсем пропащие черные зельевары. Бандиты. Неблагонадежные. Они запрещены законом.

– Он подавляет волю? – Я сглотнула.

Хочу знать точно. Знать правду до конца, что это не ошибка, что этот человек… знал, что делал.

– Он заставляет воспринимать мир через слова того, кто даст тебе зелье. Скажут радоваться – будешь ходить и смеяться. Скажут рыдать – выплачешь все слезы. Да, приказа, например, умереть или что-то украсть ты не послушаешь – настой влияет именно на эмоциональное состояние, – толстый хвост подрагивал.

Усы встопорщены. Морда кота – серьезная. Суровая, озабоченная и повелевающая морда.

Пушистая, обманчиво медленная гора.

– Я тебя поняла. Ви… Мройн… Можно я буду так тебя называть? – Смахнула слезы. Сжала зубы. – У нас почти не осталось времени. Сомневаюсь, что сумею сбежать от этого жениха, когда он будет здесь…

Сейчас я готова была бежать в ночь в одной рубашке.

К счастью, мой странный хранитель и заботливый зверь был умнее наивной леди.

– Сейчас нельзя делать… резки-ух движений. Он будет смотреть. Проверять – подействовала ли часть отвара. Похоже, ты к нему восприимчива, тебе поят не первый раз.

Сердце снова сбилось с ритма. В горле было сухо, во рту скопилась горечь. Хотелось в туалетную комнату.

– И что тогда? Ждать? Бежать, куда глаза глядят? – В моем голосе стыда злость.

Кот ее уж точно не заслуживал.

– Неуррр… – большая голова боднула мое колено, – не убежим, маляувочка. Не с тобой. Попробуем найти тебеу лучше другого жениха. И, кажется, есть у меняу мыслишка. Доверишься старому котику?